Свои родные милые места
Интимные места. Реж. Наталья Меркулова, Алексей Чупов, 2013
Оговоримся: «Интимные места» — художественное произведение и отражать реальность не обязано. Иначе оно было бы явной клеветой на положение дел в российской сексуальной сфере, которое, конечно, гораздо лучше, чем показано. Но что-то этот конструкт все же отражает.
В нем есть люди, интерьеры и Москва, причем последняя, даже если должна означать вообще «город», занимает в фильме слишком много места и дает много дополнительных смыслов. Сконструированность этой «Москвы», безжизненность одинаковой у всех героев «современной», условно-икеевской обстановки внутри квартир и якобы окружающей эти квартиры прохладной европейской среды — едва ли не главное сообщение фильма. Поиску мест для съемок было уделено немалое внимание. Кажется даже, что название «Интимные места» — это про локейшны, где бродят люди-тени, люди-конструкты, люди-неврозы, не одушевленные ни сексом, ни любовью, ни какой-либо другой полезной деятельностью.
Режиссеры утверждают, что хотелось и «снять фильм про счастье», и «заглянуть в замочную скважину» — то есть, в общем, высказаться.
Получилось сконструировать нечто на тему «сексуальность в представлении среднего класса». Какие конструкты есть внутри этого конструкта?
Самый «сексуально свободный» герой — фотограф, снимающий непосредственно гениталии, причем как-то «в лоб», en face, дан карикатурно (раз уж свободный, то пусть прямо гениталии фотографирует: ничего, типа, не стыдится). Сейчас, когда все желающие фильм посмотрели и уже можно не беспокоиться о спойлерах, важно понять финал: этот фотограф погибает от удара молнии, в дождливую погоду подняв с асфальта вибратор, выброшенный из окна. Данный вид смерти традиционно интерпретируется как божья кара. Такой вот конструкт: самый псевдосвободный герой, живущий с двумя женщинами, погибает от гнева господня. В этом контексте говорить про «фильм о сексе» всерьез невозможно. Если уж докручивать эту идею с наказанием, то должна была погибнуть вся Москва-Содом, Москва-Гоморра. Она и выглядит в фильме погибшей — как средний европейский город буржуазной мечты, такой карманный Хельсинки.
Можно еще решить, что фотографа убивает не только бог, но и государство — вибратор-убийцу из окна выбросила чиновница, которая борется за нравственность. Лишь благодаря ей «Интимные места» останутся в истории нашего кино. Это единственная хорошая актерская работа в фильме. Кроме того, героиня Юлии Ауг переходит от мастурбации к решению своих сексуальных проблем — находит себе реального сексуального партнера (личного водителя), презрев при этом классовые, культурные и прочие преграды. Другие герои вроде бы тоже совершают в поисках любви поступки, но актеры не могут передать нам, происходит ли с ними при этом хоть что-нибудь. С Юлией Ауг происходит: ее чиновница сыграна с огромной любовью, пониманием и нежностью.
Еще один интересный образ — безгласная, очень полная женщина, знаменующая собой все странное, весь квир, не умещающийся в рамки «обычного» секса и даже обычных социальных взаимодействий. Это самая завораживающая фигура в фильме. Один из героев, неудовлетворенный отец семейства, случайно встречает ее и идет к ней домой, где благоговейно целует ее огромную попу, но на сексуальный контакт не решается. Только в этом эпизоде фильм о странностях секса становится самим собой — фильмом о странностях секса.
Остальные персонажи выражены настолько скупо (виноваты в этом не только актеры, им и по сценарию нечего было играть), что можно их просто перечислить.
Катя Щеглова, которая играет практически немую: вся эта женская боль — беременность, аборт, материнство, пусть в фильме и не состоявшееся, — так и не имеет в нашей культуре своего языка.
Интимные места. Реж. Наталья Меркулова, Алексей Чупов, 2013
Жена, которая уложила детей: «Дети спят, я проверила» — почему-то секс после такой фразы не приходит в ее супружескую постель сам.
Девушка фотографа, внезапно обнаруживающая, что лучше спать с девушкой, чем с фотографом в исполнении Юрия Колокольникова.
И, наконец, «психоаналитик» — некий специалист, который мог бы помочь героям разобраться в том, что с ними происходит, — дан в самом вульгарном измерении из всех возможных, которое называется «да вы маньяк, доктор». Вот он рефлексировал, и к чему его это привело? Он снимает на шоссе проституток, чтобы помыть им голову, заплатить и отпустить восвояси уничижительным «деньги в прихожей». Такой психоаналитик, конечно, избавляет героев от необходимости рефлексии, и те из них, кто еще живы, погружаются навеки в пучину своих сексуальных неврозов.
Ни у кого ничего не произойдет. Катина героиня рано или поздно родит, превратится в ту жену, которая «дети спят, я проверила». Катин муж, осознавший свою гомосексуальность, возможно, сойдется с фокусником, а фокусник будет продолжать морочить голову и женщинам, и мужчинам, не имея природной склонности ни к тем ни к другим. Искавший экспериментов с полными женщинами мастурбатор будет продолжать делить утреннее наслаждение с электрической зубной щеткой. Витальный подросток, трахнувший полную женщину в парке, вырастет и купит себе зубную щетку. Чиновница будет принимать все новые законы, ограничивающие воображение, и спать с чередой шоферов. Кого забыла, простите — не все герои одинаково хорошо запомнились.
Но ни у кого ничего не произойдет. Политический смысл фильма — в этом. Все останется как есть.
Это кино, снятое под властью запрета и пытающееся обойти эту власть «в лоб», показом голых тел и невыразительных гениталий, по-прежнему запрещает себе любую свободную мысль о сексуальном и этим сильно отличается от европейского артхауса по теме, которым, вероятно, хотело бы стать. «Интимные места» — это «особенности национального секса», фильм про запреты и неумение от них освободиться, про фатализм заранее заданных схем, очень русский фильм в этом своем фатализме.
Может быть, его жанр вообще следовало бы определить как фильм-нуар, потому что все, что там показано, для секса означает смерть. Просто секс умирает тихо, без крови, улик и детективов в плащах.