Веб-сериал «Я иду искать» — Разговор с авторами
Сегодня в Петербурге завершается ЛГБТ-фестиваль «Бок о бок». Все как обычно: угрозы со стороны активистов, рейды полиции, а также смятение в умах и «зумах». Продолжить себе праздник можно на YouTube, где уже пару недель можно посмотреть короткий (меньше часа) веб-сериал «Я иду искать» о молодом москвиче, осознающем свою гомосексуальность. Павел Пугачев поговорил с создателями проекта — Елизаветой Симбирской и Андреем Феночкой.
Не так часто в российской киноиндустрии режиссер и автор сценария указаны как полноценные соавторы сериала. Как вы нашли друг друга и так хорошо сработались?
Андрей Феночка. Лиза написала мне в твиттере, мы познакомились, и с тех пор очень плотно работаем вместе. И это при довольно сильном несовпадении взглядов, любви к разному кино, разной музыке.
Елизавета Симбирская. Несовпадение характеров и темпераментов, в первую очередь. Андрей очень спокойный, рассудительный, уравновешенный, а я наоборот — быстрая, взрывная, вечно как заведенный мотор. Я решила делать веб-сериал и искала режиссера, который смог бы воплотить идею. Мы учились во ВГИКе в разное время. Я вспомнила, что в твиттере мы подписаны друг на друга. Он писал там, что ему хочется снимать, но нет подходящего материала. И я написала ему: «Чувак, давай встретимся». В итоге мы сняли веб-сериал на свои деньги.
Это был сериал «Это я»?
Е. С. Да.
Что касается вашего нового проекта, «Я иду искать», выбранный формат был продиктован внешними ограничениями или изначально писался с расчетом на очень короткие эпизоды?
А. Ф. По сравнению с «Это я», эпизоды не такие уж короткие. Некоторые по семь минут (смеется). Это формат веб-сериалов как таковой, мы от него далеко не уходим.
Е. С. В международной практике у веб-сериала хронометраж каждого эпизода не превышает пятнадцати минут. Было бы здорово делать серии дольше десяти минут каждая, но хронометраж был скорее вынужденным, исходящим из количества денег. Все наши проекты изначально исходили из количества денег: сколько есть, столько и снимаем.
В жизни настолько много драмы и проблем, что все время хочется немного замедлиться и сказать: «Есть место спокойному проведению жизни».
А то, что каждый эпизод будет снят одним кадром, закладывалось на этапе сценария? Или это решение было принято в процессе?
Е. С. Закладывалось на этапе сценария. Это было одним из самых сложных ограничений. Нужно было не только придумать историю, где действие бы разворачивалось в одной локации и с минимумом персонажей, но и представлять, где найти остановку, магазин и двор, в которых можно будет засекать время с секундомером, а уже потом снимать.
А. Ф. Технология была придумана во время работы над пилотом. Мы должны были сделать три серии за довольно ограниченные деньги. Сразу стало понятно, что мы можем позволить лишь один съемочный день. За него можно успеть многое, но перестановки камеры, света, смена объективов занимают много времени, поэтому я посмотрел на черновик истории и предложил Лизе сделать все в режиме реального времени. Так мы и сделали. Мне кажется, это дает истории дополнительный слой.
В фильме о фильме есть рассказ, как вы снимали сцену поцелуя двух парней, ради которой пришлось ограничить вход во двор. А внутри двора не было тех, кто мог помешать съемке?
Е. С. Были-были. Недавно вышло интервью с нашими актерами, там Арсен Ханджян, сыгравший главную роль, рассказывает, как во время съемок этой сцены рядом стояла «Газель», в которую какие-то рабочие таскали стройматериалы. Они давали неприятные комментарии, я подошла к актерам и спросила, нужно ли убрать этих людей с площадки. И Арсен сказал: «Нет. Сначала я думал, что они мешают, но сейчас я думаю: пусть смотрят». Эти чуваки там так и остались, продолжали смотреть, им было интересно. Они не уходили, не возмущались, не устраивали потасовок.
Просто на русском языке мы не привыкли к такой дидактике, объяснению основных положений, которых придерживаются автор и герои.
Мне кажется, сценарий избегает острых конфликтов, которые там иногда даже напрашиваются. Вы как будто пытаетесь все сгладить.
Е. С. Мне кажется, это обусловлено моим внутренним желанием избегать острых драматических ситуаций. Как в жизни, так и в творчестве. В последнее время мне довольно сложно смотреть остросюжетное кино и сериалы с обилием драматических ситуаций. В жизни настолько много драмы и проблем, что все время хочется немного замедлиться и сказать: «Есть место спокойному проведению жизни». Мы заявляем, что проблемы могут быть (с его семьей, сестрой, другом, менеджером), но не факт, что они случатся. Все зависит от того, как персонаж поведет себя. Он может эскалировать конфликт, устраивать скандалы, а может этого не делать. Основной посыл, который мне хотелось донести: «Мир не против тебя». Мир не против главного героя, нет. Есть развилки, но если ты идешь по пути принятия, доброты, дружелюбного взгляда на мир и на самого себя (а это вообще самое главное), то и мир, скорее всего, будет с тобой в более-менее дружелюбных отношениях. Безусловно, в мире много ужасного, но все так или иначе начинается с выбора этого пути дружелюбности.
В «Я иду искать» трудно не заметить публицистический запал, стремление осветить социально-значимые проблемы, показать социально-уязвимые группы. Что для вас важнее и интереснее: проговаривание важных тем или художественный результат?
А. Ф. Одно другому не мешает. Просто на русском языке мы не привыкли к такой дидактике, объяснению основных положений, которых придерживаются автор и герои. Мне кажется, в этом нет ничего вредного. Тем более, это интернет-формат, где можно поделиться зацепившей тебя серией не только как художественным произведением, но и как некой позицией.
Слово «гей» в сериале Netflix, и слово «гей» в российском сериале — два разных слова.
Е. С. Когда я придумывала сериал «Это я», то уже в выборе названия было заложено, что люди будут узнавать себя в эпизодах и делиться ими со словами: «Это я, вот это про меня». В целом так оно и произошло. И что касается «Я иду искать»: мы впервые слышим на русском языке, почему в гей-культуре секс играет защитную роль…
А. Ф. А за аутинг наказание может последовать даже в нашей стране.
Е. С. Мы одними из первых в нашем кино сказали, что ВИЧ — это не наказание, не кара божья, и случается не только «с геями или проститутками». Я для себя придумала такой образ: как будто первый раз слышишь свой голос в записи. Кажется, что это ужасно, но лишь потому, что вы слышите это первый раз в жизни. Слово «гей» в сериале Netflix, и слово «гей» в российском сериале — два разных слова. У них абсолютно иные коннотации. Слова «идентичность», «ВИЧ», «секс» — за пределами нашей реальности. Мы по-прежнему живем в мире, где всего этого как будто бы не существует. Как будто исторгается из нашей реальности. Но все это есть в интернете. Есть среди тех зрителей, кто смотрит нас в тиктоке, инстаграме, носит майки «Kultrab» и не стесняется. Мы, конечно, рассчитываем на ребят, которым от 18 до 25, для которых это актуально. И среди них, что интересно, гораздо меньше людей, которые бы сказали: «Это публицистика». Для них это нормально, это язык блога. В блоге ты разговариваешь такими текстами, таким языком. «Я хочу», «Я не хочу», «Я должен», «Я не должен». Направленное действие, которое озвучивается. У нас очень много таких диалогов, где герои говорят: «Я хочу / я не хочу». Не завуалированное художественное сообщение, а откровенная просьба. Это очень неестественно для нашей культуры. Мы не привыкли говорить: «Я хочу». Есть же пословица: «Я — последняя буква в алфавите».
А. Ф. У нас два сериала начинаются с этой буквы.
Е. С. Да: «Это я, это про меня, я хочу говорить». Возможно, поэтому сериал кажется публицистикой. Но мне кажется, что кинематограф в обозримом будущем придет к этому языку. Все больше и больше люди будут проговаривать свои желания, свое отношение.
Читайте также
-
Иван Янковский: «Летом — Гамлет, зимой — Джон Уик»
-
Константин Плотников: «В искусстве штиль не работает»
-
«Ари — это воздух» // Небольшое интервью с Пэтти ЛюПон
-
«Написать изнутри» — Паулина Андреева и Валерий Тодоровский о сериале «Актрисы»
-
«Думать о тех, за кого отвечаешь» — Борис Хлебников о фильме «Снегирь»
-
«Земля — это история» — Карла Симон о «Земле Алькаррас»