“Мой сводный брат Франкенштейн” Валерия Тодоровского
Смотря фильм со столь неудачным названием, вспоминаешь не готическую повесть Мэри Шелли, а «Превращение» Франца Кафки, где «святое семейство» филистеров, вынужденное терпеть в своем доме мерзкое насекомое, после гибели этого несчастного существа вздыхает с искренним облегчением. Ничуть не повышая голоса и оставаясь в рамках вроде бы «частной» истории, Тодоровский показывает, как лицемерное и равнодушное общество предает своих детей — сначала превращает их в физических и нравственных уродов, а потом брезгливо отворачивается от них. Социальные обобщения органично вырастают здесь из «камерного материала» — этим фильм похож на польские ленты «морального беспокойства», обычно основанные на вроде бы беспристрастном изображении «семейных хроник». Самое совестливое и смелое гражданское высказывание в российском кино последних лет. Лучшая роль в кино Леонида Ярмольника, который проявил себя здесь как глубокий, внутренне наполненный драматический актер.
Читайте также
-
«Адрес — время, а не место» — Новая жизнь Канского видеофестиваля
-
Как сберечь — нет ли средства, нет ли, нет ли, есть ли...
-
Обладать и мимикрировать — «Рипли» Стивена Зеллиана
-
Музыка, рождающая кино — Рюсукэ Хамагути и Эико Исибаси о фильме «Зло не существует»
-
Мы идем в тишине — «Падение империи» Алекса Гарленда
-
Будто в будущее — «Мейерхольд. Чужой театр» Валерия Фокина