Глеб Колондо

02 / 06 / 2022

«Не травма, а катарсис» — Тревожное киноведение

Времена сейчас во всех смыслах тревожные. Глеб Колондо расспросил коллег с тонкой душевной организацией о том, случалось ли им заедать эмоционально напряженные фильмы успокоительными лекарствами.

Мое психическое здоровье понемногу ухудшалось с тех пор, как в 17 лет я переехал из Сибири, где рос домашним ребенком, в Петербург. За несколько лет дошло до того, что разучился выходить из дома — сразу паническая атака. Но серьезно лечиться боялся, заедал тревоги таблетками без рецепта и надеялся, что само пройдет. А пока сидел дома, смотрел кино. Как-то раз включил «Такси-блюз» Павла Лунгина.

На сцене, где герой Мамонова рассказывает герою Зайченко свой депрессивный сон, а тот кричит: «Навалилась чернуха — а ты гони ее!» — и давай от пола отжиматься, а Мамонов смотрит на него тоскливо-тоскливо, вот на этой сцене я фильм выключил — пришла паническая атака. Слишком это тогда напоминало мои отношения с миром: я объясняю, что мне плохо, но со мной никто не говорит на одном языке. А тут такой заряд знакомой боли с экрана, плюс эмпатия от совершенно незнакомого человека, режиссера Лунгина. По сути, эмоции-то были положительные: хорошее кино плюс сочувствие. Но организм их не выдержал, до такой степени нервы расшатались.

Принял, кажется, «Феназепам», досматривал уже на следующий день. Этот случай подтолкнул к пониманию того, что дальше так жить нельзя. Сдался врачам. Мне подобрали необходимые препараты, я больше узнал о себе и о том, что такое ментальные расстройства и как с ними живут. Теперь и из дома выхожу, и кино смотрю всякое разное. Спасибо, «Такси-блюз»!

Конечно, даже качественная и стабильная терапия не панацея, поэтому при выборе фильмов стараюсь держать ухо востро. Однажды мы с киноведом Арсением Заниным решили устроить показ «Убитых молнией» Евгения Юфита в театре «Площадка 51». Прежде я этого фильма не видел. И так и не увидел: как только он начался, я понял, что у меня к нему индивидуальная непереносимость, эта некрореалистическая тональность сейчас меня засосет куда-то не туда.

Можно было, конечно, взять себя на слабо ради искусства, но я решил, что не готов. Встал, тихонечко вышел из зала в гримерку, прилег на диван и закрыл глаза. А когда фильм закончился, вернулся в зал и радовался там вместе со всеми.

Александра Юршина

Сценарист, преподаватель сценарного мастерства

Я привыкла остро реагировать на произведения искусства, переживать катарсис максимально тяжело. Наверное, мне необходимо это очищение. Поэтому обычно у меня нет необходимости использовать что-то медикаментозное.

Иногда что-то, конечно, оказывает особое воздействие. Из последних — «Не смотрите наверх» Адама Маккея. Мне его преподнесли как что-то легкое. Несмотря на то, что там конец света, это действительно достаточно ироничный фильм. Но почему-то воздействие было очень сильным. Первый раз, когда я его посмотрела в компании, мы стали обсуждать какие-то сцены, и тут я заметила, что у меня пропала способность к вербализации. Я хотела ответить на какой-то вопрос и понимала, что не могу объяснить нормально, начинаю говорить какую-то ерунду. Из-за этого и от общего впечатления от фильма у меня началась очень сильная паника. Подруга выводила меня наружу, мы ходили ночью вокруг дома, нас заносило снегом, и я более-менее приходила в себя.

Your diet is over — «Не смотрите наверх» Адама Маккея

У меня дома нет серьезных медикаментов, кроме «Корвалола». Тогда меня пришлось им напичкать, но он не особо действовал. Ночью я просыпалась пять раз, мне снился конец света. Дважды кричала и будила подругу.

Потом я сама показала этот фильм своему молодому человеку, а он отреагировал достаточно спокойно. А я в какой-то момент начала смотреть не на экран, а на книги, которые стоят у меня на полке. Смотрела и думала, что пора их паковать в цинковые гробы, чтобы спасти. Для меня самое страшное, что есть в этом фильме — гибель культуры. Все то прекрасное, что составляет мою жизнь, может уйти. Я не могу принять гибель книг. Молодой человек возражал, что если не будет людей, то и некому будет читать книги. Но я переживаю не за людей, а за истории, которые рассказаны в книгах, конец света — это конец всех историй.

Человек-то, я думаю, все равно прорвется. А культура?

Марина Дадыченко

Драматург, сценаристка

На «Фонтане» Даррена Аронофски я рыдала, как [неприличное слово].

До сих пор не вполне понимаю, что меня так триггернуло, потому что фильмов, где кто-нибудь болеет чем-то смертельным, много. Но тут было несколько временных слоев и очень, очень красивые цвета в кадре — золотой, влажно-зеленый.

Тогда мне очень нравилось читать про ацтеков и майя, особенно то, что касалось их богов и жертвоприношений. Но главное, конечно, музыка. Если переслушиваю саундтрек (а я его переслушиваю), ощущаю то же самое — беспредельную печаль от того, что ушедших не вернуть. В общем, я тогда прорыдалась, выпила «Корвалол», но эта грусть осталась со мной. До сих пор чувствительна к упомянутым краскам, если попадаются в произведениях — реагирую.

Жалею ли об этом опыте? Нет, скорее, рада. Это же не травма, а катарсис своего рода

Лена Ека

Журналист, автор статей об искусстве для журналов «Нож», VATNIKSTAN и других

В детстве я испытала панический ужас во время просмотра мультфильма «Земляничный дождик» Бориса Тузановича. Он, как и многие анимационные фильмы, созданные в перестройку, погружал в реальность, которая не существует по привычным законам, вызывая ощущение первозданного, совершенного неконтролируемого хаоса. Больше всего пугала многозначительная фраза папы Лиса в ответ на вопрос лисенка «Интересно, а бывает земляничный дождик?» — «Все бывает». Когда возможно все — это страшно.

Двадцать с лишним лет спустя мне было очень тяжело смотреть «Школу» Германики. Многие ее ругают, мол, как можно «годы чудесные» такой грязью поливать, как будто ничего такого в школах не происходит. В моей школе было всякое. Это были нулевые в маленьком городе, и я тогда думала, что так везде. Были мальчики, которые на перемене зажимали визжащих от стыда девочек в углу и лезли им в трусы. Была трудовичка, говорящая о своей и чужой личной жизни прямо на уроке. Были неприличные фото и видео моих пьяных одноклассниц, которые передавались с мобильного на мобильный через блютуз. Были пьянки и драки на единственной в городе дискотеке, о которых потом гудела вся школа.

Когда я начала смотреть «Школу», то увидела все это со стороны и поняла, что школа может ломать и уродовать. Травля, изоляция, непонимание взрослых и сверстников — все это случалось в моей жизни. Даже нападение на улице — как в сцене, где пьяные девушки ловят, избивают и раздевают Аню Носову, героиню, которая после домашнего обучения выходит в реальный мир и сразу же ломается и ломает все вокруг себя. У нее внутри все натянуто, все болит, она не знает, как с этим справляться, а ей говорят — зажралась, обнаглела. И беспокоиться о ней начинают только тогда, когда уже поздно. Долго не хотят вести ее к психологу, потому что «это для психов», и что надо просто «взбодриться», и все на место встанет. Ничего не встало на место, Аня покончила с собой.

Но до этого момента я уже не смогла досмотреть — дошла до 65-й серии, где ее кладут в больницу, выключила и рыдала около часа, не могла успокоиться. Пришлось принять таблетку. Мне тогда было 29 лет, школу я закончила больше десяти лет назад.

Не жалею об этом опыте «травматического» кинопросмотра ни в коем случае. Жалеть можно о том, что происходило с тобой в жизни, винить каких-то реальных людей. Как можно в чем-то винить фильм?

Полина Коротыч

Драматург, автор эпизодов анимационного сериала «Три кота»

Я очень люблю «Форреста Гампа». Года три назад я решила его пересмотреть и зарыдала на моменте, где Форрест побежал и у него эти металлические штуки от ног отскочили. Так и рыдала без остановки весь фильм. Это кино разрывает меня на куски. Не знаю, почему. Это не то, что грусть, скорее, сочувствие. Может быть, я вижу в нем кого-то близкого. Ну, не себя, а… своего брата в детстве? Что-то такое.

И я пила какие-то успокоительные, забыла, как называются, чтобы заснуть. От слез у меня опухло лицо, утром я проснулась и еле глаза раскрыла. Раньше я думала, что «мокрые от слез подушки, хоть выжимай» — это фразеологический оборот, преувеличение, а оказалось, что и в жизни такое бывает.

Но я обожаю этот фильм до сих пор! Еще посмотрю и поплачу. А потом, если понадобится, что ж делать, выпью таблеточки.

Электра Либерте

Драматургиня, сценаристка, перформерка

«Солнцестояние» Ари Астера — просто лютая жесть! Я несколько раз ставила его на паузу, чтобы перевести дух, но потом все равно мне так плохо было, что я уснуть не могла. «Феназепам» пила на ночь, потому что не получалось избавиться от картинок в голове. Там есть сцены кровавых жестоких ритуальных убийств, а вокруг цветочки и солнышко. И меня перекрыло.

«Солнцестояние»: Травы и травмы

Фильм снят отлично, я даже считаю его совершенно гениальным. Это не просто месилово без причины, а очень круто психологически замотивированное кино. Плохо мне было не от того, как снято, а по каким-то глобальным причинам, сотканным из экзистенциализма.

Сильно тревожным людям «Солнцестояние» точно не стоит смотреть. Мне, собственно, так его и прорекламировали: «Тебе точно нельзя». Но я увидела кадры с цветочками и не удержалась.

Настасья Федорова

Сценаристка, драматургиня, преподавательница сценарного мастерства в СПбГИКиТ

Несколько лет назад, когда я находилась по работе США, мне нужно было ехать из Лос-Анджелеса в Чикаго. В дорогу я скачала себе «Цельнометаллическую оболочку» Стэнли Кубрика. Я ее раньше не видела, и мне почему-то показалось, что посмотреть ее в пути будет отличной идеей.

В поезде мне досталось место рядом с пожилым дяденькой-американцем. Он был очень милый, и я предложила ему наушник, чтобы он посмотрел кино вместе со мной. Дяденька сказал, что, хотя это очень хороший фильм, но, во-первых, он его уже видел, а во-вторых, он ветеран войны во Вьетнаме. Я подумала: ничего себе, ну, буду смотреть фильм о войне рядом с человеком, который прошел эту войну. Все время, что я смотрела, дяденька поглядывал в экран. Иногда он отворачивался к окну, но я чувствовала, что он заинтересован в фильме и переживает что-то свое.

Когда я досмотрела, я поняла, что мне нужно отлучиться. Пошла в туалет, заперлась там и плакала минут десять. Когда я вернулась на свое место с красными опухшими глазами, ветеран Вьетнама посмотрел на меня с пониманием, а когда нам принесли ланч, отдал мне свой пудинг — сказал, что не любит пудинги. Двойная порция сладкого оказалась очень кстати. Дяденька очень классный. К сожалению, забыла, как его зовут.

Соня Дымшиц

Драматург, театровед, режиссер

У меня биполярное расстройство, а это значит, что у меня иногда бывают так называемые маниакальные эпизоды. Есть фильмы, которые приводят меня в состояние, близкое к мании. Из-за этого я так и не смогла досмотреть киноверсию бродвейского мюзикла «Гамильтон».

Бродвейские мюзиклы, они про массовую эмоцию. Если смотреть их в зале, то заряд энергии от музыки и героев, равномерно распределяется по аудитории. Но если ты один дома, то, как детям иногда говорят: перед сном нельзя мультики, а то потом не уснешь. Вот и со мной это так работает. Ритм, скорость, энергия, драйв — и все это мне одной, и я все это проживаю.

Если бы я была в театре, я бы смогла эту энергию куда-то выплеснуть, но дома, перед экраном, я захлебываюсь в адреналине. Поэтому я до сих пор не досмотрела «Гамильтона», физиологически было невозможно продолжать сидеть на месте: мурашки, дыхание сбитое. Будто собака привязанная, которая лает на проезжающие мимо машины, а сделать ничего не может. Это нехороший драйв, это угар какой-то.

От этого очень легко перейти к депрессивному состоянию, потому что в маниакальном состоянии я продолжаю наблюдать героев, которые классные, им есть куда направить свою энергию, а у меня всего этого нет. И это печально.

Арсений Сегендо

Искатель редких фильмов, администратор паблика о редком кино «From Outer Space»

У меня довольно крепкие нервы и мазохистская любовь к страданиям. Если фильм наносит психике повреждения и привносит в мою жизнь осколки психических заболеваний, я стараюсь полностью отдаться этому чувству. Утонуть и раствориться. Мне нравится, когда искусство может воздействовать на меня очень сильно.

В ранней юности мне удалось за один вечер посмотреть два очень похожих фильма — «Отвращение» Романа Поланского и «Карнавал душ» Герка Харви. Оба о замкнутых блондинках с ментальными проблемами. Героиня Катрин Денев сходила с ума в своей квартире, и ей везде мерещились отвратительные мужские руки, а девушка из «Карнавала душ» (Кэндис Хиллигос) все время бежала от людей, прошлого и от самой себя, а в конце стала невидимкой и привлекла внимание жутких потусторонних сущностей.

После такого сдвоенного сеанса я почувствовал себя странно. Мне хотелось выбежать на улицу, чтобы встретить хоть кого-то. Я этого делать не стал, но из-за сильной тревоги не спал всю ночь. То была шоковая терапия: казалось, что внутри меня появилась целая груда сердец, и они с бешеной скоростью гонят по венам кровь. В тот момент я думал, что эти две девушки из кино — искаженное отражение меня. Мне казалось, что я тоже могу вот так сойти с ума, потому что я тоже был достаточно замкнутым человеком, испытывал проблемы с коммуникацией.

Наутро я вышел из дома и долго бродил по городу. Мне было важно находиться среди людей — пусть даже незнакомых. Этот случай натолкнул меня на мысль, что, возможно, у меня есть проблемы с психикой. Через какое-то время я обратился к психотерапевту, а потом долго лечился от апатической депрессии и пил таблетки.

«Феназепам» тоже присутствовал в моей аптечке, но очень недолго. Сейчас я согласен с тем, что «Феназепам» скорее опасен. Но кино наоборот, кино целебно. Всегда.

Получать рассылку «Сеанса»

Leave this field empty if you're human:

Читайте также

• 

  Плыви или тони — О лаборатории «Ленфильм-дебют»

• 

  Ракушки и чувство вины — 2022, анимационные итоги Юрия Михайлина

• 

  Кино, которое спасало — 2022, итоги Павла Пугачева

• 

  Высшие формы-2022 — Зрительское голосование

• 

  «Балабанов. Колокольня. Реквием» — Список городов

• 

  Абсолютно из ничего — К выставке Владимира Кобрина