Рецензии
Елена Костюченко
Елена Костюченко

Ходячая пропаганда


Дети 404. Реж. Аскольд Куров, Павел Лопарев. 2014

Два года назад я узнала, что в подмосковской наркологической клинике от гомосексуализма лечат 16-летнего школьника, Ивана Харченко. Школьник, не дурак, связался с друзьями и попросил помощи, друзья обзвонили журналистов. Было холодно, весна, мы толклись перед глухими воротами и цапались с охраной, Митя Алешковский (тогда еще фотограф ИТАР-ТАСС) названивал нарофоминским ментам, камеры работали. Приехала адвокат Виолетта Волкова, парня — одуревшего, медленного — вывели из ворот и посадили в машину с ментами; менты врезали по газам. Он провел в клинике две недели. В клинику его сдал отец.

Когда мы только ехали к клинике Маршака, приятель Вани Рома (тоже подросток) обстоятельно, с доброжелательной улыбкой рассказывал мне, как на протяжении 6 лет его бил отчим. Ломал кости. Дело происходило в глухом костромском поселке. А потом Рома обнаружил, что его переписка в соцсетях вскрыта. «Я понял, что меня убьют» — говорит Рома. В тот же день Рома уехал в Москву. Он везучий — не попался ни насильникам, ни сутенерам, нашел вписку, поступил учиться на дизайнера. Вот, еще спас москвича Ваню, который не подумал бежать.

Это было мое первое знакомство с детьми-404, нынешними ЛГБТ-подростками. Шокирующее. Мы-то не были врагами государства, когда взрослели. Но нам и не приходило в голову признаваться родителям и сверстникам — вот так, в 16, в 14, в 13. Прежние поколения ЛГБТ, взрослевшие под статьей, имели опыт конспирации длинною в жизнь, миллионы безвестных Штирлицов и Мата Хари, а мы готовились принять этот груз на себя. А когда груза не оказалось, разбежались по вечеринкам.

Я в первый раз так предметно жалею о новой статье — 6.21. Шансов, что этот фильм покажет российское телевидение, нет совсем. Режиссеры уже пообещали его выложить в сеть. Но он должен охватить всю страну — от поселка в Костромской области, из которого бежал Рома, до каждой квартиры одной новосибирской многоэтажки (Ксения Поздеева и Тамара Шабунина, 14 и 17 лет, «и так уже достаточно пожили»). Через синие экраны, как вирус. В каждой двадцатой семье сейчас растет ребенок-404. У него понижены шансы.

Дети 404. Реж. Аскольд Куров, Павел Лопарев. 2014

Режиссеры Аскольд Куров и Павел Лопарев объясняли на премьере, что сначала собирались ехать с камерами в каждый город к своим героям. Но потом выяснилось, что населенные пункты, где живут эти дети, бывают очень маленькие, и приезд москвичей с камерой станет слишком заметным событием. Выяснилось, что у многих детей переписку контролируют родители. И тогда режиссеры попросили ребят снять свою жизнь самостоятельно.

Они и снимают.

…Комната с жалюзи, на стене тщательно нарисовано дерево, Майкл Джексон наклеен встык с Гарри Поттером. Голубые коридоры школы, свет слева, лестница справа, вот и первый этаж. Тонкий сухой снег, рядом бегут ноги. Шоу-рум косметического магазина, блески для губ, все оттенки розового. «Эй, все видюхи не удаляй! — требует девочка за кадром. — Мы когда вырастем, будем на них смотреть и вспоминать!». Снова школьный коридор, плитка под ногами, совсем детские голоса: «Педик! Пидорас!». Мальчик лет десяти подходит к столу в столовой: «Когда вот на тебя сказали „педрила“, ты что, хотел его ударить?» Улица очевидно южного города, тротуар ведет вниз и забит прохожими, надо выйти на проезжую…

Мир отчетливо зернится, телефоны дешевые. Клочки видео сопровождаются рассказами хозяев телефонов, записанных позже, по скайпу. Девочка из комнаты с деревом рассказывает, как впервые завязла во вранье: «И, конечно, они обращаются к рядом сидящим, что, а мол, «а кого любишь ты? Есть ли у тебя парень?» А у меня на тот момент была любимая из Белгорода. Ну, я просто сказала, что да, есть любимый человек, он в Белгороде живет. Они такие: «Оооо, и сколько ему? И как он? И что он?» Потом, когда нужно было уже уточнить пол, я так уж и быть, говорила о ней в мужском роде. Иногда показываю фотографии знакомых парней, как будто это те самые знакомые люди. Ну, они спрашивают фотографии, и что, я буду показывать фотографии девочки и говорить: «Нет, это парень»? «В принципе, я сам являюсь пропагандой ходячей, — говорит школьник, пытавшийся поесть в столовой. — Меня можно каждый день штрафовать за то, что я прихожу в школу. Я гей, и я прихожу в школу. Взломали мою страницу „ВКонтакте“, узнал весь класс. Прошло два дня — узнала вся школа». «Я на протяжении всего учебного года переодевалась в туалете». «Мне назначают стрелки и прочее».

Дети 404. Реж. Аскольд Куров, Павел Лопарев. 2014

Иногда мы видим их лица. Глаза закрыты плашками, как у жертв преступлений или засекреченных свидетелей. «ВАЖНО! Если вам нет 18 лет или если вы не открыты перед своим окружением, пришлите фото с закрытым лицом», — написано в правилах группы «ВКонтакте».

Группа «Дети-404» сейчас объединяет 25 тысяч человек, в ней собрано более 700 историй-исповедей. Можно высказаться самому, можно утешить. Можно помочь. Создателю группы «Дети-404» Лене Климовой сейчас 25 лет. Она журналист. И, создавая группу, она руководствовалась привычным для журналиста мотивом — дать высказаться тому, кого заставили молчать, кого не приняли в расчет, принимая «закон о неравноценности». Сейчас это лучший гуманистический ЛГБТ-проект в России.

Камера режиссеров — профессиональная, но тоже дергается в такт шагам и дыханию, идет за несколькими историями. 11-классник уезжает в Канаду, последние недели до самолета. Что можно успеть за эти недели? (очень много, и мы увидим). Лена Климова показывает нам Тагил и свою жену, и танк у проходной, которым «в Тагиле никого не удивишь, танки тут везде». На нее открыта охота, она ходит под статьей с радужной ленточкой на рюкзаке. Поднимаются шахматные трубы ТЭЦ, горят окна, хрущевка с синими стенами. Девушка в блузочке сидит в гостях у однополой семьи, пьет чай, кажется, ест зефир. Потом говорит, что толерантно относится к геям, потому что лично ее это не коснулось. А вот если бы родственник оказался геем, пришлось бы перестать общаться…

Камера забегает вперед, останавливается, по-детски тормозится на деталях. Небо над многоэтажками, лотки с вещами. Женщина гонит голубей от крыльца: «Идите, мои сладкие, идите, идите, я вас люблю, но вы мои хорошие, идите, идите».

…Деревянный дом, собака Гера, женщина средних лет, приютившая у себя двух подростков-геев, печет картошку на мангале. Говорит спокойно: «А сколько их по стране таких бегает?». Один из парней требует, чтобы его лицо не закрывали: «Я буду собой гордиться».

…Подростки с улыбкой вспоминают ночлеги на пакетах и обсуждают очевидную альтернативу бомжеванию: «У нас в Москве проституция более-менее, в Санкт-Петербурге тоже. Ну а в Ухте? Куда он пойдет — в лес? Шалаш делать?»

…Мама обещает «на ремни порвать» друзей сына. Друзья пришли под окна многоэтажки с плакатами «Любовь сильнее ненависти» и «Гоша, ты лучший» и немного поскандировали, потому что Гоша сказал им, что собирается покончить с собой. Разговаривать по телефону с Гошей нельзя, «Гоша болеет». Мама стыдно и страшно, мама угрожает «отвести их к родителям за жопу и яйца». Друзья уже придумали шпионский план спасения Гоши (он сработает).

Фильм сложился из историй 45 подростков. Авторы объяснили, что намеренно не брали самые страшные, «они бы все перебили». Я давно читаю группу и понимаю эту мотивацию. Действительно, что можно обсуждать после такого, например, рассказа: близкий родственник семьи, чтобы «выбить дурь», насилует 14-летнюю девочку, а потом мама бьет ее головой о шкаф. Или вот, свежее: «Мне было 13 лет… Его уволили за пьянство и систематические нарушения дисциплины, он жутко напился, мама работала в ночь, а я попался на глаза. Он избил меня, а потом показал, что нужно делать с „грязными пидорами“. Он душил меня тогда, и больше всего я надеялся, что он меня убьет».

Зато в фильме несколько школьников подряд спокойными голосами рассказывают, как родители отказывались от них. Дети повторяют за мамами и папами: «Ты мне не дочь… Зачем я тебя рожала?… Лучше б ты не родился… Лучше б выкидыш был…» Родители отказываются от своих детей одинаково, оказывается.

Дети 404. Реж. Аскольд Куров, Павел Лопарев. 2014

И — только один пример беспримесной и спокойной любви. Бабушка в цветастом халате, заложив руки за спину, говорит внуку: ” – Значит, ты убегаешь?« — «Эвакуируюсь». Бабушка кивает. Потом говорит: «Если доживу, привези мне черномазика, я и буду на него смотреть, а дед с черномазиком пойдет на охоту». Бабушка думает, что Канада населена неграми. Бабушка — тоже ребенок войны и знает, что такое эвакуация. Бабушка желает внуку счастья.

После просмотра Лена Климова плакала. Сказала, что многих голосов героев не слышала никогда — в основном-то переписываются по интернету. Голоса этих ребят — действительно самое лучшее, что есть в фильме. Почти взрослые, уверенные и сильные. В них то и дело прячется смех, звучит жизнь. «Плохо никого не любить», — говорит девочка. Многие мечтают о работе. Доме. Семье. Очень взрослые мечты, не по росту. «У нас не получилось кино про жертв. Они не жертвы», — говорят режиссеры.
Было еще обсуждение фильма. Оказывается, у кого-то он вызывает гордость за ЛГБТ-сообщество, например. На протяжении просмотра я испытывала одно чувство. Стыд.

Ребенок не должен принимать такое решение — оставаться в стране или бежать. Класть в школьную сумку одежду и уходить из дома. Думать, как обеспечить маскировку, легенду и строить планы на побег. Иметь дело с полицией. Объяснять соцработнику, что его теория гомосексуальности — «тебя изнасиловал мужик, и тебе понравилось — ну или женщина, а тебе не понравилось» — несостоятельна.

Но это происходит с ними. Потому что мы, взрослые, избежали своей войны, отойдя в сторону кластеров и клубов, и на передовой оказались те, кто стоял за нами.

Однажды девятиклассница из поселка населением в 20 тысяч человек (ее история тоже есть в фильме) объясняла мне, почему она вышла на пикет в защиту ЛГБТ-учителей, которых с началом 2013-го учебного года увольняли по всей стране. Пикет был на центральной площади поселка. Пикет был одиночный. «Ну, потому что не было никого, кто постоял бы со мной».

Мы, конечно, можем восхищаться, что держатся они неплохо. Но это восхищение не лучше любопытной радости школьной гопоты.

P.S. Во время премьерного показа на Artplay пришли имперцы с плакатом, вещали про растление и детскую порнографию. Это стало медиаповодом. Большинство гостей в зале православных активистов, имперцев и наци вблизи не видели. Я скажу: хорошо, что с плакатом, а не с битой, как в кафе 7freedays. Не с пистолетом, как на питерское «Радужное чаепитие». Можно даже поблагодарить имперцев за безопасный интерактив, позволивший гостям глубже осознать происходящее на экране.

Что действительно стоит внимания — в зал пикетчики прошли вместе с полицией. Полиция держала автоматы и первым делом перекрыла выходы, включая аварийный. Это новый опыт, и его стоило бы осмыслить.

дата первой публикации

Читайте также

Сообщить об опечатке

Текст, который будет отправлен нашим редакторам:

Отправить