Портрет неизвестной
Жизнь Адель. Реж. Абделатиф Кешиш, 2013
Тяжело объективно воспринимать триумфальный фильм Кешиша после таких вот откликов от профессиональных зрителей: «один из лучших фильмов нового тысячелетия», «великая история любви», «первый прямой взгляд в лицо современной женщины», «бескомпромиссная чувственность, выдающая в авторе редкостное бесстрашие», «надо бы в обязательном порядке приводить на показы молодежь и гомофобов» — и так далее, и так далее в еще более экзальтированном тоне. Кому-то такой фейерверк, начавшийся еще в Каннах, добавит воодушевления, кому-то внушит скепсис, но даже если набрать воздуха побольше (на целых три часа экранного времени) с целью смотреть «Жизнь Адель» исключительно по своему разумению — нет никакой гарантии, что где-то по пути не произойдет подмена. В этом смысле неподготовленному зрителю с «Адель» будет легче. Но, наверное, только в этом.
Сильный режиссер-натуралист Абделатиф Кешиш умеет много всего. Помимо прочего — выбирать для своих фильмов «горячие» темы, а потом уверять, что фильм совсем не о том. Вообще-то прекрасная, очень терапевтичная рецептура — но только в том случае, если автор убеждает зрителя в абсолютной второстепенности темы самим произведением: так происходит снятие напряжения, проблема теряет остроту, предубеждение рассеивается, эмпатия растет, мир перестает делиться на своих и чужих. Но, в случае с двудонным кино Кешиша, общечеловечность как истинный камертон обнаруживаешь скорее в сопроводительных интервью, чем в самой ткани повествования. Зато любые попытки говорить с режиссером об очередной поверхностной, но такой насущной теме, неизменно приводят к переводу стрелок: «Кус-кус и барабулька», оказывается, не об арабских иммигрантах, а «Черная Венера» — не о черных глазами белых. Всё это исключительно частности, которые позволяют поговорить о чем-то большем, а заодно (как додумывают злые журналисты) работают первичной заманухой. Вот и «Жизнь Адель», конечно же, не об однополых отношениях. У любви же нет пола. А комикс «Синий — самый теплый цвет», мол, удачно подвернулся, потому что хотелось снять про молодую учительницу.
Жизнь Адель. Реж. Абделатиф Кешиш, 2013
Но нивелировать тему или взорвать ее изнутри снова не выходит. Анатомия лесбийского чувства педалируется, хаотично акцентируется, неистово разжевывается и выдается зрителю в полупереваренном виде — без всякого такта (как по отношению к слишком вовлеченным героям, так и к отстраненно-простодушным зрителям), без малейшего допущения, что какие-то из нот взяты фальшиво, какие-то строки не работают без контекста, какие-то чувства не существуют в виде механистичного эха. Эпопея огромной женской любви подается с чудовищной самоуверенностью, с какой недобросовестные учителя на замену рассказывают восьмиклассникам подзабытый или совсем незнакомый материал, добавляя половину терминов и логических связей от себя. Мол, и так проглотят, а я зато пофантазирую, поинтерпретирую, развлекусь. Не мне же экзамен с них потом спрашивать.
Разнести по углам тему и идею — выгодный художественный ход, помогающий изучить первое и развить второе, или, наоборот, избежать в равной степени и того, и другого: со вкусом поинтеллектуальничать и нарисовать многоплановый кавардак. Убедительный, революционный, страстный, всем на радость.
Всем, кроме горячо любимой, но совершенно опредмеченной автором героини, которая так красиво возится со своими непослушными волосами и спит с приоткрытым ртом, но почему-то совершенно не заслуживает осторожности и уважения, когда дело доходит до интерпретации ее чувств. Когда громыхает та самая многоминутная сцена, пахнущая женским телом, изобилующая им, наслаждающаяся им в полную силу, как-то забывается, что это первая-вторая ночь горячей влюбленности семнадцатилетней девочки, один из самых дорогих моментов всей ее жизни (и автора комикса Жюли Маро, интеллигентно заикнувшуюся, что «все это было совсем необязательно и не к месту», в этом грохоте тоже как-то не слышно). Когда в слезах и соплях рвутся отношения, молодые женщины истошно кричат друг на друга, кидают вещи и бьют стекла, это так завораживает, что можно и не подумать, что двухгодичная глубокая душевная близость, пусть и подорванная социальными разногласиями, несовпадением целей и усталостью, не рвется за 4 минуты с глухотой бронетанка, тем более у женщин, которым свойственно проникать друг в друга всеми корнями. А когда девочка говорит, что хочет вернуть долг системе образования и сесть за учительский стол, это так трогательно, что нам и не надо знать, как к ней пришла эта мысль, что же она все-таки пишет в своем таинственном дневнике и почему в ее глазах все время так пусто.
Вся фактура страсти, взросления, женственности, присущая первоисточнику, сохранена — с плотоядным облизыванием пальцев, с пожиранием батончиков в слезах, обязательными разговорами о Сартре и первом поцелуе, растворенном в детском счастье, — но подана она в авторском упоении собственной смелостью и объективностью. Без вдумчивой работы с исполнителем (Адель-актриса мало что знает об Адель-персонаже и признается, что внутренний мир героини на площадке с ней не особо обсуждали), методом бесконечных вдалбливаний, без проговаривания и внедрения, с сибаритской улыбочкой наблюдателя.
Жизнь Адель. Реж. Абделатиф Кешиш, 2013
При этом задачи в работе с главным героем ставились почти самоубийственно сложные. Женщина, в которую пристально вглядывается режиссер (заботливо сообщив об этом намерении в самом начале фильма с помощью цитаты из галантного романа), — это невероятно крепкий орешек. Пристально вглядываться автор решил в подростка, в лесбиянку, в человека из класса ниже среднего — все это осложняет ее как объект анализа. Но настоящим испытанием на усердие Адель становится благодаря своей способности любить не сомневаясь и служить без упрека — любви, делу, долгу, миру. Более того, она сумела осознать эту свою способность в юном возрасте, смириться со своим нестремлением «реализоваться» в привычном значении этого слова и освоить роль помощника в реализации других людей. Она декларирует все это со спокойствием богини и невинностью ребенка. Тихо и ясно заявляет, что она, что называется, «второй человек» — тот, кто не тянется в гущу жизненной драматургии. И выводить ее под софиты в таком случае должен восхищенный режиссер, причем под руку, верной опорой.
В общем, да, его бесстрашие тут на лицо. Взяться за такую хрупкую сложную душу, вытаскивать ее из-под слоев традиционных предубеждений и продираться сквозь ее же собственную природную скромность — все это требует смелости. Но без такта, внимательности, готовности самому где надо устраниться — что сумеет одна только смелость? Протащить героиню через десять лет, сжатых до трех часов слез, одиночества, надежды, смертельной тоски, любовной зависимости и душевных травм, а потом назвать это «приключением», «поэмой взросления», «опытом первым из многих»? Вместо человека весьма особенной организации в очередной раз показать распускающийся цветок или истеричку? А ведь именно такой ее, скорее всего, увидит средний зритель, не читающий каннские ревью.
Жизнь Адель. Реж. Абделатиф Кешиш, 2013
И расстраивает тут даже не заблуждение, не обидная легкость отношения, а то, что действительно редкая, удивительная, новая героиня, которой есть что сказать, у которой есть что спросить, в итоге прошла неузнанная в своем синеньком платье совершенно мимо. Мимо режиссера, критиков, зрителей — и никто ее не окликнет.
Читайте также
-
Берегитесь синефила — «Меня зовут Альфред Хичкок» Марка Казинса
-
Отсутствующий горизонт — «Охота на лис» Вадима Абдрашитова
-
Джаз для глухих — «Ленинград, ноябрь»
-
Внимание, обнаружен фейк-муви — «Свидание в Минске» Никиты Лаврецкого, вымысел и искренность
-
Токсичный мститель — «Плюмбум» Вадима Абдрашитова
-
Мир тает — «Вычитание» Мани Хагиги