Анатомия «Тату»
Манский любит работать со старыми пленками. Монтаж, срезки, метонимические вспышки смысла. В «Анатомии „Тату“» режиссер, попав в самую сердцевину мощно и поступательно движущейся шоу-машины, застыл в некотором изумлении — и ему не до метонимий пока: он снимает, снимает, снимает… Часами слушает и переводит камеру с одного лица на другое — похоже, искренне пытаясь разобраться: что за звери?… ммм…. простите, люди? Люди же в это время говорят то, что думают. Или то, что им положено думать по контракту. А может, уже и сами не очень понимают, есть ли между контрактом и жизнью разница — легко ли по пятьдесят раз на дню отвечать на вопрос «Как вы познакомились?». Классический расклад «фильма об артисте» («вот он на сцене, а вот в жизни, смотрите, совсем другой») не вытанцовывается: везде — дома, на сцене, за кулисами, исповедуясь перед режиссерами или давая поточные интервью — татушки такие же. Не другие. Не придуманные и не настоящие, а как бы немножко придуманные и как бы немножко настоящие. Такой удобный образ слепил им продюсер. В течение всего фильма ни разу не возникает ощущение того, что мы узнаем что-то, чего не знали о «Тату» раньше. Как будто режиссер кругами походил-походил да и отступился. А из области анатомии получился только сюжет про больное горло Юли. Кажется, Юли…
