Большинство российских продюсеров —
посредники между источником денег и автором, благодаря чему и существует так
называемая иждивенческая модель кинематографа, в которой потенциальные
прокатные результаты никоим образом не
связаны с решением о производстве фильмов. Эта «иждивенческая» модель позволяет финансировать фильмы режиссеров,
чьи картины многократно проваливались
и в широком, и в ограниченном прокате. Естественно, есть и вторая категория
продюсеров — скорее, несколько всем
известных исключений, чья деятельность
обусловлена наличием сантиментов по отношению к кинематографу. Это лучшая, самая образованная часть киносообщества,
мотивированная любовью к кино, к определенным режиссерам или просто буйным
желанием сделать качественную, достойную картину. Но для того чтобы эти явно
выпадающие из «иждивенческой» модели
люди могли успешно работать, они должны быть либо частью значительно больших
медиакомпаний, корпораций, или иметь
другие источники заработка, позволяющие им рисковать и, как правило, терять на
производстве того типа кино, которое они
так хотят делать. Есть и третья категория
продюсеров — уж совсем единицы, пытающиеся встроиться в международные контексты и диверсифицировать естественные риски российской киноиндустрии.
Читайте также
-
«Адрес — время, а не место» — Новая жизнь Канского видеофестиваля
-
Как сберечь — нет ли средства, нет ли, нет ли, есть ли...
-
Обладать и мимикрировать — «Рипли» Стивена Зеллиана
-
Музыка, рождающая кино — Рюсукэ Хамагути и Эико Исибаси о фильме «Зло не существует»
-
Мы идем в тишине — «Падение империи» Алекса Гарленда
-
Будто в будущее — «Мейерхольд. Чужой театр» Валерия Фокина