Сергей Добротворский
Сергей Добротворский

5


Знаменитый проход Горчакова в финале «Ностальгии» — это максимальное приближение к Бергману: мы вместе с героем проживаем некое физическое единство времени и восприятия, мы воспринимаем не художественный образ, а физическую реальность времени, движения, света. И Тарковский, который старался никогда не использовать физические энергии, психофизиологические энергии, свойственные модернизму, смиряет в себе некую гордыню художника и использует свои художественные образы уже как сугубо рациональные и подчиненные неким внеэстетическим задачам. Здесь идея вступает в противоречие, в то время как Бергман, заканчивая свой мировоззренческий этап, всегда одновременно заканчивает и соответствующий этап художественный — причем не только свой, но и вообще в мировом кинематографе.

Не стоит забывать, что мы имеем в виду несколько разные религиозные традиции. Вот простой вопрос — много ли можно насчитать крупных планов в фильмах Тарковского? Я имею в виду крупных планов человеческих лиц… Тарковский скорее старается овеществить мир в его законченных текучих формах, не приближая свою камеру слишком близко к нему. Какие-то предметы стихии — огонь, вода, молоко и так далее — те самые предметы, которые так или иначе входят в какие-то пункты его метафорического ряда, — всегда взяты крупно. Но такая вещь, как человеческое лицо, у Тарковского приближено к нам нечасто. Тарковский — человек православной традиции, он всматривается не в своего героя, лицом к лицу, а пытается поместить его в некий текучий континиум природы, стихийных сил, в свою очередь овеществляя их другими средствами. Вместе с тем Бергман, воспитанный в протестантской традиции, где очень большое значение имеет личный выбор, личная ответственность и личная этика поведения человека в системе тех отношений, которые он сам над собой понимает, — очень много и очень подробно показывает крупные планы. Более того: необходимо оговорить, что крупные планы, которые использует Бергман в своих картинах, неконвециональны по отношению к системе крупных планов, практикуемых в пятидесятые годы. У Бергмана очень крупные планы. Поэтому для Бергмана ландшафт человеческого лица является не менее сложным полем страстей, противоречий и, в конце концов, какого-то духовного поведения, нежели для Тарковского природа или материальные вещи.

дата первой публикации

Читайте также

Сообщить об опечатке

Текст, который будет отправлен нашим редакторам:

Отправить