В этом маленьком городке все лгут. Каждый ведет двойную жизнь. У каждого — двойное дно. А у некоторых — и тройное, а у некоторых — и вовсе дна нет, их ложь бесконечна. Основа этой структуры — ханжество и общественный договор в ханжестве: ты лжешь, я лгу, но сделаем вид, что верим друг другу, и осудим абстрактную ложь. Когда разрушается этот зыбкий общественный договор, прежняя жизнь становится невозможной. Поддерживать каркас лжи и фальшивых социальных ролей, зная, что они фальшивы у всех, — усилие воистину нечеловеческое.
Если о первом фильме Мизгирёва «Кремень» говорили как об очередном диагнозе отечественной реальности, то сводить «Бубен…» к социальным подтекстам было бы по крайней мере нелепо. Вот сильная женщина, осознавшая, что жизнь ее выеденного яйца не стоила. Вот одиночество, вот страсть, вот смерть. Вот фильм, который мог быть сделан в любые времена и в любом конце света.
Читайте также
-
«Адрес — время, а не место» — Новая жизнь Канского видеофестиваля
-
Как сберечь — нет ли средства, нет ли, нет ли, есть ли...
-
Обладать и мимикрировать — «Рипли» Стивена Зеллиана
-
Музыка, рождающая кино — Рюсукэ Хамагути и Эико Исибаси о фильме «Зло не существует»
-
Мы идем в тишине — «Падение империи» Алекса Гарленда
-
Будто в будущее — «Мейерхольд. Чужой театр» Валерия Фокина