Очень важное для меня кино. Абсолютно свободное высказывание, безо всякой натуги. Главное — Шультес, герой, — не перед пространством, а в пространстве, проделай операцию, вырви его из пейзажа, останется дыра. Взаимодействие человека с пространством в русском кино замазано, непрояснено. Или герой случаен, или пространство не то, для другого предназначенное. Здесь палец не просунешь. Эти дворы, улочки, забегаловки и даже метро можно стащить с героя разве что с кожей. Вот! Он одет в пространство. Это важное слияние. Стирание примет, утопленных или умерших в пейзаже. Шультеса нет. Есть пространство с отпечатком его лица и рук. Сразу напрашивается аллюзией плащаница, но лишь как предмет, с которого стерты все символические смыслы. Просто покрывало. Хайдеггер был бы счастлив.
