За «Садом» — серьезная традиция Чехова-эксцентика, Чехова «антимхатовского». И кино, не чуждого в 70-е, а уж в театре представленного интереснейшей линией от скандального спектакля Андрея Лобанова 1934 года до незабываемой постановки Эфроса на Таганке в середине 70-х .Чем откровенней зрелище заявляется как клоунское представление множества «рыжих» (буквально!), тем острее ощущается отчаянная авторская жалость. Здесь — чего никогда раньше не встречал в трактовках чеховской комедии — ко всем без исключения. Ладно Лопахин с Симеоновым-Пищиком- это и у Эфроса было. Но Яша, который рыдает, потому что ни в какой Париж ехать не хочет! Несостоявшееся объяснение в любви Лопахина с Варей, которые тут и вправду друг друга любят,- горло перехватывает! Очевидно, такая жалость у Овчарова тут потому, что вишневый сад в фильме — чистая павильонная химера. Нет его. И вечная российская болезнь, которой больны все, как скарлатиной, свинкой или корью, — хронический инфантилизм! Есть поводы для претензий к Овчарову: опять он здесь не может поступиться трюком, даже в ущерб целому. Но главное — есть о чем говорить всерьез. О Чехове, о жизни, которая — чистый цирк, о России, о нас… Только с кем говорить?
