Сонный, неправдоподобный и красивый, словно старинный семейный фотоальбом, — к ним у Балабанова еще с «Брата» страсть: «Посмотри-посмотри, — говорила там мама, — маленькие-то какие все хорошенькие» — «Морфий» соприроден собственному названию. Фильм представляет собой полнокровный отчет о действии сильного обезболевающего и доводит зрителя до полной бесчувственности. По-бертоновски красочный гиньоль «Морфия», сладковато-тошнотворная его эротика, отсутствие стройности в изложении (вместо сюжета — череда муторных дней, сценки из жизни провинциального врача) делают сопереживание главным героям фактически невозможным. Тем удивительней, что спустя пару недель после первого просмотра мысли о фильме из головы не только не выветриваются, а наоборот становятся почти навязчивыми. Так что хочется проверить себя повторным сеансом. Это, наверно, и есть зависимость.
