14
Если исходить из презумпции, что художник не ведает, что творит, перед исследователем его творчества стоит задача реконструкции того, что он «на самом деле» хотел сказать. Олег Ковалов смонтировал из фрагментов эйзенштейновских лент и дневников то, что могло бы называться внутренней биографией автора. Чистая субъективность, выделенная из того субъект-объектного хаоса, каким является всякий фильм, особенно снятый при советском режиме. Эйзенштейн был не только гений, но еще и великий мистификатор — и как знать, не попались ли на удочку его блестящего самоанализа позднейшие интерпретаторы?
Читайте также
-
«Учиться воздуху» — О последней мастерской Сергея Соловьева
-
Айаал Адамов: «Наш мир — это вихри ветра или треск костра»
-
Сесиль де Франс: «Сниматься — настоящий подарок судьбы»
-
Кто есть Америка? — «Нежный восток» Шона Прайса Уильямса
-
«Я хотел понять свое поколение» — Иван Власов о фильме «Дивный мир»
-
«Одинокий Джокер на Голливудском бульваре» — Влад Козлов о фильме «Немая жизнь»