1
Мы безмерно ценим режиссерскую мысль Виктора Косаковского уже хотя бы потому, что она полноценно лукава. А истинное практикующее лукавство — это особый дар. Косаковский обладает естественной, как бы физиологической способностью переиначивать смыслы, предлагаемые объектами. Объекты могут быть любыми — предметы, растения, воздух, дождь, снег, слякоть, лампочки, химические реакции — и люди, вдруг по наитию зашедшие на огонек. В «Тише!» Косаковский трактует экстерьер питерской улицы как сценическую площадку, сложно и продуманно организованную — со спецэффектами, движущейся плоскостью сцены и прочим. Режиссерский взгляд, передавая жесткость ракурсам камеры, ловко отсекает лишнее и добавляет нужное. Наше изначально заявленное преклонение перед внятностью мышления автора дает нам возможность — с позиции праздного наблюдателя — заметить, что мы, конечно, чувствуем железную руку на горле видимой спонтанности. И поскольку всякое насилие, с нашей точки зрения, не должно оставаться (хотя бы) незамеченным, то мы вправе выступить как пацифисты. Только что это нам даст?
