Мясная машина
СЕАНС – 29/30
Начало нулевых годов войдет в историю киноужасов в первую очередь как время тотального ремейка. Даже если не считать поголовной пересъемки азиатских мистических хитов, всего за несколько последних лет свет увидели новые (и, что совсем уж странно, в большинстве своем вполне внятные) версии «Техасской резни бензопилой» (1974) Тоба Хупера и «Рассвета мертвецов» (1978) Джорджа Ромеро, «Корабля-призрака» (1952) Вернона Сьюэлла и «Дома восковых фигур» (1953) Андре Де Тота, «2000 маньяков!» (1964) Хершелла Гордона Льюиса и «У холмов есть глаза» (1977) Уэса Крейвена. Это по большей части оправданно и справедливо: каждое поколение имеет право на собственное Кожаное Лицо, увиденное на широком экране. Однако и в начале миллениума кое-что снимается для вечности: появились режиссеры, считающие, что о ренессансе жанра говорить по меньшей мере преждевременно, они сравнивают современные хорроры с «занятием сексом в одежде» и чувствуют неуют вовсе не от переизбытка экранных кошмаров. «Я заболеваю, когда прихожу на фильм ужасов — и не вижу там никаких ужасов». Так говорил Эли Рот, чей второй фильм «Хостел» призван избавить всех подобных Роту от приступов черной меланхолии. Если продолжить аналогию, то в данном случае речь идет уже не просто о «сексе без одежды», а самой что ни на есть разнузданной порнографии: воздавший «Хостелу» должное обозреватель одного из самых авторитетных жанровых интернет-порталов Arrow in the Head Джон Фэллон впрямую называет фильм «заветным мокрым сном любого гетеросексуального любителя ужасов», и возразить ему, пожалуй, нечего.
Приятели-американцы Пэкстон (Джей Эрнандес) и Джош (Дерек Ричардсон) вместе с примкнувшим к ним во время путешествия по Европе исландцем Оле (Эйтор Гадъянсон) колесят по Бенилюксу и окрестностям в поисках дешевых развлечений и большой нечистой любви: «нельзя возвращаться домой, не отодрав хотя бы одну европейку». Добравшись до Амстердама, они развлекаются теми еще способами: Красные Фонари, лучшие наркотики, алкогольный делирий — в общем, охвачены все сферы культурного досуга, за которые американских туристов во всем мире, мягко говоря, недолюбливают. В затрапезном хостеле они встречаются со своим ровесником Алексеем (Любомир Быков), обладателем противной бородавки на губе и мобильного телефона, куда закачаны фотографии весьма фривольного свойства. Новый знакомый уверяет, что героями подобных снимков могут стать и они сами — надо только добраться до словацкого городка в окрестностях Братиславы. Там местные девицы-красавицы за очень скромное вознаграждение позволяют иностранцам, в первую очередь из-за океана, все что угодно — «ведь в Барселоне, например, много американцев, а в Словакии — ни одного». Прибыв на место, троица охотников за наслаждениями и вправду обнаруживает в неказистом с виду общежитии все блага цивилизации, включая сауну, а главное — Наталью (Барбара Неделякова) и Светлану (Яна Кадерабкова), живое и более чем доступное воплощение заветной мечты любого постоянного подписчика порнографических журналов, где царят модели из Восточной Европы. Однако после бурной ночи Оле таинственным образом исчезает, Пэкстон забывается на задворках очередного ночного клуба, а Джош… обнаруживает себя в мрачном помещении без окон, в одних трусах и прикованным к стулу. И вокруг него уже ходит коновал в маске и кожаном фартуке, поигрывая электродрелью. С этого момента Джош уже не свободный сверх всякой меры представитель мировой сверхдержавы, а «мясная машина», кусок живой плоти, с которым клиент может делать все, что заблагорассудится, в соответствии с прейскурантом. За русского — пять тысяч евро, за европейца — десять, за американца — двадцать. При желании можно заказать и что-нибудь более экзотическое: в соседнем отсеке исходит криком под пламенем паяльной лампы неосторожная японка, за которую любитель экзотики отдал целых пятьдесят штук…
Сюжет «Хостела» сформировался вполне по-репортерски (отправную точку своего безусловно удачного дебюта, «Лихорадки» (2002), Рот тоже в свое время почерпнул из газетной статьи про болезнь, уничтожающую кожный покров). На одном из специализированных хоррор-фестивалей Эли Рот разговорился с Гарри Ноулзом со знаменитого киноманского сайта Ain’t It Cool News про самые отвратительные и вгоняющие в дрожь ресурсы, на которые можно наткнуться в Сети. И получил информацию о некоем таиландском сайте, где предлагают в прямом смысле «убийственные каникулы» — в качестве главного аттракциона там за 10000 долларов можно застрелить человека. Чуть позже, отсматривая вместе со своим приятелем Квентином Тарантино очередную порцию любимого кино, Рот обмолвился об этой истории — и немедленно получил благословение написать сценарий на эту тему («Пусть это будет твой фильм Такаши Миике») а также уверения в помощи по продвижению фильма на экраны. Впоследствии, к слову, и Рот, и Тарантино признавались, что никогда даже и не пробовали поискать пресловутый сайт самостоятельно — поклонники экранной кровищи резонно рассудили, что если нечто подобное и вправду имеет место в пресыщенном современном мире, то от него лучше держаться подальше.
«Однажды в… Голливуде» — Мне бы в небо
При внимательном рассмотрении становится очевидно, что Тарантино помог не только своим именем: рассуждения случайного попутчика друзей в электричке на Братиславу, солидного господина, предпочитающего есть салат руками, так как «люди сейчас потеряли связь с тем, что они едят», явно несут на себе отпечаток классических тарантиновских диалогов про чизбургеры и испорченный майонезом картофель фри. В одном из эпизодов по телевизору в холле рокового общежития можно поймать фрагмент из дублированного на словацком языке «Криминального чтива». А ахиллесова пята Джоша в свой срок поражена точь-в-точь, как то же самое место у насильника-санитара в первой части «Убить Билла». Сам же Тарантино настаивает на двух моментах, которые он привнес в «Хостел». Это шутка по поводу глубокой «улетной» затяжки из какого-то специального кальяна в амстердамском кофе-шопе (сам Эли Рот снялся в камео именно в этой сцене). И момент, в окончательный вариант так и не вошедший, но по-своему примечательный: прогуливаясь по кварталу Красных Фонарей, один приятель должен был завопить другому: «Смотри, чувак, это же Роман Поланский, долбаный Роман Поланский!» Действительно, для продвинутого путешественника в Европе увидеть не привечаемого в Штатах режиссера входит в число тех же самых эксклюзивных европейских удовольствий, вроде легально продающихся в барах расширителей сознания или готовых на все девиц (самое занятное, что на съемках в Праге Рот на самом деле встретил Поланского на улице и немедленно позвонил Тарантино). Но в конце концов герои фильма оказались не настолько опытными киноманами: и автора «Любовника Розмари» они не узнали, и не откликнулись на еще несколько прямых подсказок, которые, будь они чуть более подкованными в киноконтексте, могли спасти им жизнь. В саундтреке можно при желании расслышать и отменную подборку чехословацких поп-мелодий 80-х годов, и Иоганнеса Брамса, и даже инструментальные сочинения самого Рота, но самое главное — это «Песня Ивы» из гениального «Плетеного человека» (1973) Роберта Харди — тревожный сигнал, самый верный признак того, что окружающая действительность обманчива, а жертвой этого обмана почти наверняка станешь ты сам.
Кинематографических источников у «Хостела» множество, причем это не столько конкретное цитирование, сколько отважное соединение малых жанров: как и Тарантино, Рот мыслит уже даже не отдельными любимыми сценами, но целыми видеопрокатными стеллажами — жанрами, направлениями, «волнами».
«Первая любовь» — комикс о жестокой юности
Во-первых, это японские фильмы ужасов последнего времени, которые Рот в огромном количестве смотрел на международных фестивалях, разъезжая по миру с «Лихорадкой», и в первую очередь — многочисленные картины уже помянутого Такаши Миике, знаменитого японского многостаночника, поразившего Рота (и многих других, включая Тарантино) своими сверхжестокими фантазиями вроде «Кинопроб» (1999) или «Ичи-киллера» (2001). Сам Миике сыграл у Рота крохотную роль человека в сером пальто, уже получившего от «вернисажа» все, чего хотел, — он сталкивается в дверях с ничего не подозревающим Пэкстоном: «Будьте осторожны там, внутри… Ибо вы можете потратить на ЭТО все, что у вас есть…» Причем в титрах Такаши обозначен как играющий самого себя. То есть, получается, не просто грустный японец отправился в Европу за острыми ощущениями, но именно знаменитый режиссер выкроил время, чтобы вдохновиться на очередную дюжину шедевров, которые он планирует снять за ближайший год (уже после премьеры «Хостела» стало понятно, что экскурсия не прошла даром: в «Отпечатках» (2005), снятом Такаши сегменте для альманаха «Мастера ужаса», уровень зверства и мерзости и вовсе зашкаливает).
Еще один маргинальный жанр, вдохновивший «Хостел», — расцветший лет тридцать назад (в основном в Европе) nazi horror, ставший своеобразным ответом трэш-культуры на тогдашнее видение фашизма в фильмах Лукино Висконти, Пьера-Паоло Пазолини и Лилианы Кавани. Свет увидели многочисленные и по большей части совершенно невообразимые поделки, кроваво и порнографично смакующие тематику лагерей смерти и эсэсовских борделей, жестоких пыток и экспериментов над людьми — «Лагерь любви 7» (1969) Ли Фроста, «Ильза, эсэсовская волчица» (1976) Дона Эдмондса, «Экспериментальный лагерь СС» (1976) Серджо Гарроне, «Женский лагерь 119» (1977) Бруно Маттеи. Вполне усвоив уроки своих предшественников в том, что касается демонстрации жестокостей и просто разложенных на столе инструментов умерщвления, Рот не пренебрег и возможностью отослать к отправной точке вполне конкретно: одним из клиентов становится в «Хостеле» безымянный герр, в титрах обозначенный просто Немецким Хирургом и на чье прикрытое врачебной маской лицо падает тень едва ли не всех живодеров Третьего рейха, когда бы то ни было появлявшихся на экране.
На расстоянии выстрела
Наконец, третья составная часть киноконтекста «Хостела» — самая метафизичная, основанная не только на внешних элементах, но и на внутренней близости. Это вполне серьезные фильмы 70-х годов, в которых совсем иначе, чем раньше, поднимался вопрос повседневного насилия. Это шедевры вроде «Соломенных псов» (1971) Сэма Пекинпа или «Избавления» (1972) Джона Бурмана. С ними отчетливо рифмуется финал «Хостела», когда выживший, но очень сильно изменившийся Пэкстон находит и ошарашивающе жестоко убивает недавнего попутчика по электричке в Братиславу — того самого любителя есть салат трясущимися руками, убийцу его друга и любящего отца маленькой девочки.
По счастью, как и в прошлый раз, фильм Рота не превратился в нагромождение цитат и отсылок. В «Лихорадке» активное использование элементов «телесного ужаса» в духе ранних 80-х, какими их видели Дэвид Кроненберг и Брайан Юзна, не помешало фильму оказаться вполне серьезным высказыванием об изнанке человеческой природы, а безупречные в своей отвратительности спецэффекты не заслонили вполне выразительные, хоть и несимпатичные, характеры. «Хостел» будет, пожалуй, попроще, но и от него невозможно отвернуться как от поточной расчлененки. Странно, но Рот, как и Тарантино, не только киноман, поклонник экстремальных образов и вполне состоявшийся режиссер, но и едва ли не моралист. Так что «Хостел» оказывается не просто фильмом ужасов, но и поучительным высказыванием о том, что есть вещи, которые лучше никогда, ни с кем и нигде не делать. Потому что это попросту недостойно гордого звания человека. А уж если распрягся и, наплевав на общепринятые приличия, взялся за гуж — так полезай в кузов. Даже если это кузов заскорузлой от крови труповозки.
Впрочем, в самом конце фильма, когда по экрану уже проходят финальные титры, на фоне абсолютной темноты звучит не обещающий ничего хорошего (кроме разве что сиквела — премьера второй части запланирована на 2007 год) девичий голос: «Я заплатила за тебя прорву денег, и поэтому теперь уж оторвусь по полной». Создатели «Хостела» хоть и вправду оторвались по полной, но преспокойно обошлись весьма скромными средствами: картина стоила всего 4,5 миллиона долларов и в первый же уикенд проката окупилась четырежды. Как и полагается всякой уважающей себя порнографии.
Читайте также
-
Мы идем в тишине — «Падение империи» Алекса Гарленда
-
Под тенью умерших в саду — «Белое пластиковое небо» Баноцки и Сабо
-
«Я — капитан» Маттео Гарроне — Песни радости и счастья
-
Кто есть Америка? — «Нежный восток» Шона Прайса Уильямса
-
Это норма — «Герой наших снов» Кристоффера Боргли
-
Анти-Франкенштейн, который смеется — «Бедные-несчастные» Йоргоса Лантимоса