Стоп-кадр: Екатерина Шульман, «Приключения Флика»
В 2022-м году Екатерина Шульман внесена Минюстом РФ в реестр СМИ-иноагентов. По требованиям российского законодательства мы должны ставить читателя об этом в известность.
«Приключения Флика». Реж. Джон Лассетер. 1998.
Если единственное, что вы по объективным причинам можете смотреть более-менее регулярно — это мультфильмы с детьми, то очень скоро вы начнете видеть в них бездну политических смыслов. Так, вы заметите, как советская анимация поменяла смысл колонизаторской сказки Киплинга «Рикки-Тикки-Тави», изменив английскую семью, которую хотят убить кобры (чтобы вернуть старый порядок — дом был пуст, пока не пришли завоеватели) на индийцев в тюрбанах и покрывалах. Набор базовых эмоций в мультике «Головоломка» предстанет перед вами в виде условного Совбеза ООН — конгломерата мировых держав: бодрая Америка, печальная Европа, Россия с квадратной головой и обостренным чувством справедливости, дальше распределяйте сами. В третьей части «Истории игрушек» вам откроется цельная картина персоналистской автократии с ее балансом репрессий и пропаганды, намеренно лживой картиной внешней реальности, навязываемой гражданам, и базовым демократическим лозунгом, внезапно звучащим из уст куклы Барби. В финале «В поисках Немо» вы увидите наглядно продемонстрированный принцип коллективного действия: сардины, плывите вниз! Отечественные «Смешарики» вообще политизированы насквозь и заслуживают отдельного разговора: «Так поступают все поработители!», кричит Копатыч, которому «для его же пользы» (чтоб не объедался медом) в собственном доме устраивают зону с решетками, вышкой и охранником, отвечающим на вопрос «Когда завтрак, начальник?» жутковатым «По расписанию».
Отдельно рассмотрим прекрасный пиксаровский мультик A Bug’s Life, известный в российском прокате как «Приключения Флика». Это было второе полнометражное произведение киностудии после «Истории игрушек» и, если временно отвлечься от традиционного американского сюжета «герой скрывает свою истинную природу, добивается успеха, потом его обман раскрывается, он принимает себя таким, как есть, и добивается уже прочного триумфа», мы увидим, что фильм целиком посвящен теме коллективного сопротивления тирании.
Там имеется паразитический класс саранчи, которая прилетает и отбирает всю еду у муравьев при помощи комбинации из прямой угрозы насилия и пропаганды расовой неполноценности: муравьи неспособны к самозащите и созданы для мирного сельхозтруда, боевая саранча, в сущности, их не грабит, а охраняет, и этим заслуживает еду. Главную отрицательную саранчу Хоппера, вождя этих кочующих бандитов, озвучивает зловещий Кевин Спейси и, похоже, это один из прообразов его же Фрэнка Андервуда из «Карточного домика». И вот, на вопрос одного из своего приспешников, почему бы не оставить в покое этих муравьев — не такая уж большая от них пожива, Хоппер, используя зерно в качестве наглядного примера, отвечает целой притчей о том, что одного оставишь, а все остальные поймут, что так можно, и дальше мы уже с ними не справимся. Они мелкие, но их много, больше нас, если они осознают это и объединятся, то нам конец. Это примерно всё, что вы должны знать о протесте и о том, почему всегда возникает такая, казалось бы, неадекватная реакция на него со стороны тех, кто ощущает себя нелегитимной властью и нелегитимным получателем ресурсов.
Если вы паразит, то вы не можете этого не осознавать — на вас-то не действует ваша собственная пропаганда. Вам понятно, что никакие компромиссы между грабителем и жертвой на самом деле невозможны, первый же проблеск самосознания вашей ресурсной базы вас погубит. Именно внутреннее признание собственной нелегитимности стоит за нежеланием (а на самом деле невозможностью) идти на уступки, достигать взаимоприемлемого компромисса и договариваться. Легитимная власть легко идет на это — ей есть, что предложить. Саранче предложить муравьям особо нечего, кроме своего отсутствия — но торговля в этом направлении слишком быстро даст понять муравьям, что чем меньше саранчи, тем лучше жизнь. А тогда зачем саранчу вообще терпеть?
