О новом собрании сочинений Виктора Шкловского
В. Шкловский. Собрание сочинений. Том 1: Революция. «Новое литературное обозрение», 2018.
Илья Калинин
Новое, — а фактически первое, — собрание сочинений Виктора Шкловского предполагает выход пяти томов в течение пяти лет (второй том должен выйти в конце 2018 года). Хотя я не исключаю, что в дальнейшем это собрание будет прирастать новыми томами. Материала — достаточно.
Жанровое и предметное разнообразие работы Шкловского, растянувшейся на семьдесят лет, ставит перед составителем его собрания сочинений непростую задачу. Склонность самого Шкловского к постоянной переработке своих текстов и их неоднократному включению в собственные авторские сборники провоцирует публикатора на ответный ход. «Ход коня», «изломанная дорога смелых», в которых Шкловский видел единственно верный путь художника, ученого, интеллектуала, заставляет отказаться от хронологической линейности как единственного принципа организации материала.
Задачей этого принципиально нового по композиции собрания сочинений — помимо введения в оборот архивных текстов или текстов, никогда не републиковавшихся и рассеянных по разным труднодоступным изданиям, — является попытка перечтения как мало, так и хорошо известных работ Шкловского. Для этого мы стремились совместить два, казалось бы, противоречащих друг другу композиционных механизма: монтаж и сохранение целостности.
Первый состоит в том, что каждый том этого собрания группируется вокруг того или иного концептуального стержня, позволяющего по-новому контекстуализировать как отдельные работы Шкловского, так и его интеллектуальное наследие в целом. Так в 1 томе автобиография и теория, история литературы и художественная критика, фронтовые заметки и манифесты о наступлении новой формы, личные письма и фельетоны монтируются между собой, производя новые смыслы и новые горизонты возможной интерпретации. В результате литературная или кинотеория, к которым обычно сводят интеллектуальное наследие Шкловского, обретают социальное, политическое, экзистенциальное измерения.
Второй механизм уравновешивает первый. Мы впервые с момента первых изданий публикуем авторские сборники Шкловского целиком, — в том композиционном единстве, которое отвечало его первоначальному замыслу. В каком-то смысле все настоящее собрание сочинений следует принципу, найденному самим Шкловским в его сборниках и книгах 1920-1930-х годов: создавать сложносочиненное высказывание из сложноподчиненных друг другу текстов; осуществлять синтагматическое развертывание материала, опираясь на парадигматику связей, возникающих между его отдельными элементами. В результате некоторые тексты Шкловского войдут в настоящее собрание дважды, в составе различных томов, оказываясь то частью соответствующего тематического блока, то частью авторского сборника (обнажая таким образом зависимость толкования от окружения).
В первом томе около 80 текстов, которые никогда не переиздавались и были рассеяны по труднодоступной периодике 1910-1920-х годов. Некоторые из них дополняют наше знание о Шкловском как участнике эсеровского подполья, Гражданской войны и художественной жизни Петрограда, Берлина, Москвы 1910-1920-х годов. Некоторые обнажают внутреннюю работу над идеями и формулами, впоследствии ставшие каноническими благодаря «Воскрешению слова» и «Искусству как прием».
Но, наверное, главная цель этого собрания — попытаться перечитать Шкловского таким образом, чтобы включить его не только в привычные и очевидные рамки ОПОЯЗа, ЛЕФа и советской культуры, но и в контекст интеллектуальной истории XX века, сделав Шкловского не только собеседником Тынянова и Эйхенбаума, но и Беньямина, Брехта, Батая… Собственно, желание вписать Виктора Шкловского в этот глобальный горизонт, связанный с возникновением новой фигуры публичного интеллектуала, существующего по ту сторону академии, и с рождением нового режима критического письма, располагающегося по ту сторону жанровых границ, и побудило нас к составлению его собрания сочинений.
Ян Левченко
В последние 25 лет формалисты, к счастью, окончательно покинули славистическое гетто, которое грозило им на протяжении всего XX века. Сегодня статьи Шкловского, такие как «Art as Device» («Искусство как прием»), его термины, такие как «остранение» (чаще всего переводится как defamiliarization), — шагнули далеко за за пределы истории русской литературы. Их используют специалисты по визуальным, гендерным, политическим исследованиям, культурная антропология в самом широком смысле использует понятийную систему Шкловского. Любой человек с образованием на Западе знает, что Казимир Малевич это круто, потому что это русский авангард, это революционно. Точно так же сейчас любой западный человек с гуманитарным образованием знает, что Шкловский — это Russian Formalism, без которого не было бы International Structuralism. Сегодня это уже аксиома.
Но это за границей. У нас собрание Шкловского прежде существовало в единственном числе — в семидесятые выходил трехтомник его художественных произведений и критики, точнее даже не критики, а странного, паллиативного жанра «повестей о прозе». Это тексты не научные, к анализу текста советский трехтомник — лишенный концепции и потому фальшиво напыщенный — не имеет отношения. Разве что в 1990 году выходил сборник ранних вещей «Гамбургский счет», солидный аппарат которого — текстологию и комментарии — делали рано ушедшие Александр Чудаков и Александр Галушкин.
На этом фоне давно назревала необходимость нового представительного собрания. Инициатива в данном случае исходила от дочери Шкловского, Варвары Викторовны, и ее сына Никиты Шкловского-Корди — они в итоге и вышли на моего друга Илью Калинина, который много лет работает в издательстве «Новое Литературное Обозрение» и ещё дольше занимается идеями и текстами Виктора Шкловского.
Сложность такого собрания заключается в том, что представлять тексты Шкловского в хронологическом порядке — начав со стихотворений в прозе, опубликованных в журнале «Весна» в 1907 году, и закончив книгой «О теории прозы» в версии 1983 года — нет смысла. Он постоянно писал как бы одно и то же, топтался вокруг магистральных тем, возвращался изменившимся к своим старым темам и текстам, чтобы изменить их. Важно показать, как всё это варьировалось сквозь время. Поэтому новое собрание сочинений имеет типологическую организацию: первый том называется «Революция», второй будет называться «Фигура», и так далее. Я достаточно занимался мемуарами Шкловского, в особенности его эпистолярным романом «Zoo, или Письма не о любви» и мемуарами «Сентиментальное путешествие», поэтому надеюсь подключиться как раз к работе над вторым томом. В связи с этими текстами очень важно показать различные редакции, работу (авто)цензуры, а это вновь возвращает нас к проблеме типологии литературоведческих идей Шкловского и к текстологии его наследия. Поэтому избранный в новом издании принцип я бы назвал оптимальным, если не просто безальтернативным — ключевые слова, которыми обозначаются тома, могут варьировать, тогда как сам типологический подход позволяет увидеть то, что затемняла привычная хронология.
Читайте также
Виктора Шкловского вспоминает Любовь Аркус.
Читайте также
-
Музыка, рождающая кино — Рюсукэ Хамагути и Эико Исибаси о фильме «Зло не существует»
-
Наур Гармелия: «Мы не могли жечь дома, как Тарковский»
-
«Нужен был нереальный реализм» — Тина Баркалая о «Сказках Гофмана»
-
Сесиль де Франс: «Сниматься — настоящий подарок судьбы»
-
«Я хотел понять свое поколение» — Иван Власов о фильме «Дивный мир»
-
«Одинокий Джокер на Голливудском бульваре» — Влад Козлов о фильме «Немая жизнь»