Берлин-2019. «Золотая перчатка»: Фриц-потрошитель
«У золотой перчатки» — название до сих пор существующего паба, расположенного в Санкт-Паули, самом злачном районе Гамбурга. В 70-е сюда постоянно захаживал Фриц Хонка — серийный убийца, выбиравший жертв из числа не очень молодых и не очень трезвых посетительниц заведения. Таинственно сгинувших одиноких женщин никто не искал. Преступления были раскрыты по чистой случайности. С годами Хонка превратился в персонажа городского фольклора, помесь Чикатило и барабашки: Фатиха Акина им пугали в детстве, когда он не слушался маму с папой.
В новом фильме немецкого режиссера Фриц Хонка выглядит еще страшнее, чем на реальных фотографиях (гримеры проделали огромную работу, до неузнаваемости изменив облик 22-летнего актера Йонаса Дасслера). Сгорбленная спина, раздувшийся кривой нос, гнилые зубы и смотрящие в разные стороны глаза: неудивительно, что более-менее приличные гостьи паба сразу ему отказывают. В свою захламленную вонючую нору с порнографическими фотографиями на стенах Хонке удается затащить лишь тех, кто уже на дне и не видит никакой разницы между засаленной барной стойкой и пыльной жилой каморкой.
Поначалу трудно поверить, что «Золотую перчатку» снял автор жизнерадостной «Душевной кухни», благостного «Солино» и возвышенно-трагического «Головой о стену». В первой же сцене фильма главный герой орудует пилой, отсоединяя голову жертвы от тела. И дальше будет только хуже. Фонтриеровский Джек по сравнению с акиновским Фрицем — просто щенок. И дело не в масштабах убийств, не в их количестве или степени жестокости, а в том, насколько уродливыми выглядят и сам убийца, и смерть, которую он несет. Никаких тебе отсылок к «Божественной комедии» и Эжену Делакруа: в кадре только дряблая плоть, выцветшие интерьеры и батарея стеклянных бутылок.
Убивает Хонка грязно и хаотично. Отдельные части тел он хранит прямо в квартире, в самодельном укрытии, и заходящие к нему с улицы первым делом жалуются на жуткий запах. Персонаж «Золотой перчатки» вообще представляет собой полную противоположность всем стереотипным немецким добродетелям. Он вопиюще неаккуратен и несобран, не ценит работу, не умеет экономить, да еще к тому же и импотент (а 70-е — это эпоха рождения знаменитой немецкой порнографии с брутальными самцами, которые могут всегда и везде).
Фатих Акин в беседах с журналистами предпочитает о социальных и исторических аллюзиях не упоминать. Он рассказывает о любви к жанру хоррора и о детском увлечении фильмами Джорджа Ромеро. Но хорошее немецкое кино по части отношения к прошлому страны похоже на хорошее российское: о чем бы ни шла речь, несмываемые пятна XX века рано или поздно проступят на экране. В случае с «Золотой перчаткой» даже ждать ничего не надо. Этот фильм и есть одно большое слепое пятно. Серая зона, в которую не проникает свет.
Поразительно, что в русскоязычных СМИ иногда до сих пор можно встретить упоминания Акина как «турецкого режиссера» или «мигранта». Из Турции в Германию когда-то приехали его родители, но сам постановщик родился и вырос в Гамбурге (в этом городе происходит действие большинства его фильмов), считает своим родным языком немецкий, думает на нем и на нем же видит сны. Малоизвестный факт: для съемок в Турции ему требовался переводчик, потому что турецким режиссер владеет плохо. Он прекрасный знаток кинематографа Германии, и его фильмы, при всем неоспоримом влиянии восточных корней, принадлежали и принадлежат именно немецкому контексту. «Золотая перчатка» одновременно напоминает о Ланге и Фасбиндере.
В картине, как и в романе Хайнца Штрунка, по которому она поставлена, важнейшую роль играют посетители паба. За стенами мрачного заведения ФРГ предстает благополучной страной с отстроенной заново инфраструктурой, оздоровленной экономикой и политической жизнью. Но «Золотая перчатка» — пространство доппельгангеров, темных двойников успешных гамбургских бюргеров. Нищие, неустроенные, размолотые тяжелой жизнью до животного состояния, они проводят дни в сомнамбулическом пьяном забытьи. Окна в пабе закрыты даже днем: «Когда светит солнце, люди меньше пьют».
Хонка — не просто самый отвратительный из завсегдатаев «Золотой перчатки». Он ее главное дитя, порождение миазмов немецкой истории, чудовище Франкенштейна, сшитое из травм прошлого: сын узника концлагеря, убийца женщин, моральный урод, кроющий соседей-греков (в их семье растет красивая черноволосая девочка, но Хонка раз за разом проходит мимо нее и делает объектом своих фантазий случайно встреченную на улице белокурую брунгильду). Ужас фильма — не в отпиливании голов и не в изнасиловании немецкими специалитетами, а в наглядной демонстрации того, что царство теней всегда находится рядом с царством света. И, кстати, пока Хонка расчленяет очередную жертву, где-то готовится к городской герилье Фракция Красной Армии — еще один плод бурного германского XX века.
После гладкого тинейджерского роуд-муви «Гуд бай, Берлин!» и спекулятивного «На пределе» казалось, что Акин больше не способен на радикальные жесты и вскоре перейдет в число тех постановщиков, которые видят немецкую историю как забальзамированную мумию: достаточно обмотать ее новыми одеждами, подкрасить — и будет как живая. Но режиссера, как показала «Золотая перчатка», интересуют плоть и кровь. И ради них он снова готов удариться головой о стену.
Читайте также
-
Мы идем в тишине — «Падение империи» Алекса Гарленда
-
Под тенью умерших в саду — «Белое пластиковое небо» Баноцки и Сабо
-
Близкие контакты — Итоги XXII «Духа огня»
-
«Я — капитан» Маттео Гарроне — Песни радости и счастья
-
Айаал Адамов: «Наш мир — это вихри ветра или треск костра»
-
Кто есть Америка? — «Нежный восток» Шона Прайса Уильямса