Движение по кругу
Разносчик. Реж. Андрей Стемпковский, 2013
Одетая в спортивный костюм молодая девушка с крупными чертами лица и следами легкого вчерашнего подпития курит сигаретку, облокотившись на стену старой потрескавшейся остановки. За остановкой — типичное российское пейзажное ничто. Говорит женщина с хриплой нежностью, каждое предложение начинает с вопроса «чё?». Рядом с ней молчаливый мрачный тип, который женщине вроде бы благоволит, а может и нет — то ли из-за пренебрежения к женскому полу, то ли из-за общей мировоззренческой тоски. Между краткими репликами на территории пива, семок и травматического оружия повисает длинная тревожная тишина. Такой сценой открывается второй фильм Андрея Стемпковского «Разносчик», обобщая собой все то, что вы могли бы видеть за последние годы в авторском российском кино и, скорее всего, уже видели.
Алексей живет в Подмосковье, каждое утро на своем стареньком мотоцикле с коляской он едет в Москву, где разносит пиццу по домам. После работы он ухаживает за старым отцом, у которого рак, и который, по всей вероятности, помрет месяца через два. Отцу может помочь гигантская куча денег, на них его отвезут в Германию, где сделают сложную операцию. Но денег нет, и, как можно догадаться, никогда не будет, даже если Алексей перестанет есть и спать, круглосуточно разнося пиццу. Поэтому главный герой обреченно обедает, спит и иногда разговаривает с девочкой Дашей, которая, впрочем, встречается с мальчиком Сергеем. Любовному треугольнику сложиться некогда, потому что Алексей находит в одной из московских дверей выход из своей безвыходной ситуации — чью-то сим-карту и пластиковую карточку от ячейки, где деньги лежат. Деньги гигантские, как раз на операцию, однако, есть одно малоприятное «но», чтобы их получить, нужно кое-кого убить.
Разносчик. Реж. Андрей Стемпковский, 2013
Первый большой фильм Стемпковского — «Обратное движение» — вышел в 2010 году. В практически бессловесной картине скрипели качели, гулял легкий ветерок, без вести пропавший на войне сын возвращался в родной дом, в котором уже жил мальчик-беженец, скрывающийся от местной ларечной мафии. Дебют, в котором даже война, эксплуатация детской темы и благородная смерть вызывали лишь сочувственную зевоту, пришелся по вкусу фестивалям. Стемпковский успел представить фильм не только на «Кинотавре», где получил приз за лучший сценарий, но и на фестивалях в Монреале, Анжере и Эшториле. Новый фильм тоже отличился: принял участие в программе Роттердамского кинофестиваля, став единственным российским фильмом на одном из самых важных фестивалей авторского кино. Если не считать последнего балабановского фильма, представленного в лонг-листе программы «Спектр», что для Стемпковского тоже служит не иначе как комплиментом.
«Обратное движение» выглядело прилежной попыткой поэкспериментировать с киноязыком — общие длинные планы, статичная камера, зловещая тишина — хотя непонятно, что из этого можно на сегодняшний день считать экспериментом, «Разносчик» же на порядок плотнее в содержании, героях, отношениях, интриге, в общем, всем том, что способно вызволить фильм из синефильской зоны отчуждения. Правда, содержательная сторона его выглядит настолько подсмотренной, что сам фильм напоминает то ли очень запоздалый «манифест» «новой волны», то ли невозможно утонченную пародию на нее же.
Разносчик. Реж. Андрей Стемпковский, 2013
Первое узнавание происходит в первой же сцене. Дарья Екамасова усиленно выводит зауральский акцент под Яну Троянову. Более того, сама неблагонадежность пейзажа, обещающего если не убийство, то хотя бы жесткое изнасилование, как будто прямиком транслируется из сигаревских фильмов. Из обоих. Присваивая себе чужой конверт и с равнодушным интересом погружаясь в жизнь, адресованную не ему, разносчик пиццы Алексей тут же передает привет своему тезке из фильма Бакура Бакурадзе «Шультес», пересматривающему видео с украденной камеры. Подмосковье и вокзальная Москва у Стемпковского рифмуется с провинцией Мизгирева, Хомерики и Хлебникова. Сама Москва, суженная до пастельных кофеен, — с эстетикой серебренниковской «Измены». Но ближе всего «Разносчик» находится к самому крупному, с точки зрения широкого зрителя, российскому авторскому фильму последних лет, звягинцевской «Елене». Близок не в том смысле, что ведет с ней диалог, а максимально близко подходит к ее проблематике.
Убийство в «Разносчике», в отличие от «Елены», не коварное, скорее, честно отработанное. Однако тоже находится не столько в плоскости морального выбора (выбора тут как такового и нет), сколько в области социальных обобщений, которыми принято оперировать рассуждая о российской пропасти между нуждающимися и зажравшимися. Алексей убивает какого-то кудрявого бизнесмена, о котором даже его вдова вспоминает без печали — так себе был человек. Казалось бы, и волноваться нечего. Стемпковский, однако, с удовольствием использует отягчающие символы: до убийства нам показывают пристреленного зайца, после убийства герой закономерно блюет, то ли от совершенного греха, то ли — от испорченных чебуреков. Решая проблему плохих предзнаменований, режиссер вместо беспощадной мертвой белой лошади милостиво предлагает ждущему краха зрителю мертвую блондинку.
Разносчик. Реж. Андрей Стемпковский, 2013
В чем-то Стемпковский даже превосходит Звягинцева: если в «Елене» вездесущий телевизор болтал что-то туманное и намекающее, то в «Разносчике» глаголит ясно: ” – Подай-ка сюда корону-то. — Пожалуйста! Великовата она тебе. Значит, пирожных? — Ага. Эй, стража! Вот что, ребята, отрубите-ка ему голову. Tунеядец. — Ага, это можно«, — несется из телевизора голос Вовки из мультфильма «Вовка в тридевятом царстве». Обретает голос и Владимир Владимирович Путин, озвучивший одну из сцен фильма: «13% россиян сегодня живут за чертой бедности».
Если отвлечься от увлекательной игры в узнавание, второй фильм Стемпковского, как, собственно, и первый, представляет собой кино прилежное и аккуратное, хорошо снятое и стильное, пусть и собирающее стереотипы российского авторского кинематографа, как липкая лента насекомых. Хотя может это и не порок, всего лишь — фестивальное преимущество.
Читайте также
-
Мы идем в тишине — «Падение империи» Алекса Гарленда
-
Под тенью умерших в саду — «Белое пластиковое небо» Баноцки и Сабо
-
«Я — капитан» Маттео Гарроне — Песни радости и счастья
-
Кто есть Америка? — «Нежный восток» Шона Прайса Уильямса
-
Это норма — «Герой наших снов» Кристоффера Боргли
-
Анти-Франкенштейн, который смеется — «Бедные-несчастные» Йоргоса Лантимоса