Рецензии

Старое и новое


Дом на Трубной. Реж. Борис Барнет, 1928

Классический сюжет: он встречает её. Он — парикмахер Голиков, у которого нет домашней прислуги. Она — крестьянка Параша, которая по недоразумению оказалась в Москве и теперь ищет работу. И разыгрывать они будут не роман, а историю о классовых отношениях в нэповской Москве.

Как и положено эксплуататорам, Голиков и его супруга — безымянная карикатурная барыня — будут третировать Парашу, взваливая на неё непосильные обязанности. Как и положено угнетённым в советском кино, Параша будет терпеть приказы Голиковых, а потом вступит в профсоюз и у неё начнёт пробуждаться классовое сознание.

Вроде бы всё верно, но это описание едва ли сможет адекватно донести атмосферу фильма Бориса Барнета. Всё выходит как-то сухо. Оговоримся. Во-первых, «Дом на Трубной» это комедия. Во-вторых, комедия очень смешная. Более того, даже слово «комедия» не может толком передать бесконечную смену сценок, героев и положений. Больше всего фильм напоминает юмористическую прозу 20-х годов, вроде романов Ильфа и Петрова, в которых основное действие нанизано на череду ярких комических и эксцентрических эпизодов, с сюжетом связанных очень номинально.

Тут Параша ловит сбежавшую утку, перекрывая трамвайное движение. Там — жители дома на Трубной дружно громят лестницу в подъезде. Из входной двери вдруг появляется леопард, в клубе дают «Взятие Бастилии с участием приглашённого актёра». Основное повествование теряется за общим блеском, но в этом потерянном действии как раз чувствуется сильный привкус 1920-х годов — времени НЭПа, контрастов, модернистской орнаментальной прозы и авангардного кино.

Афиша фильма Дом на Трубной. Реж. Борис Барнет, 1928

Кажется, что сам воздух Москвы 1920-х создал этот фильм, он просто не могло получиться иным. Тезис вполне справедливый, если учесть, что начинался «Дом на Трубной» с вполне конкретного сценария, который заметно отличался от получившегося в итоге кино. Драматург Белла Зорич придумала историю об обывательском восприятии ленинского тезиса про кухарку, которая должна (уметь) управлять государством.

Горькая ирония судьбы, «Дом на Трубной» — едва ли не единственный известный фильм Зорич, однако от её сценария в картине остались только крохи. Решив доработать сценарий, Барнет поочерёдно пригласил четырёх великих — Шершеневича, Мариенгофа, Эрдмана и Шкловского, которые последовательно переделали каждый эпизод, не особенно заботясь об общем сюжете. Однако, упустив сюжет они нашли нечто иное, часто обозначаемое немецким словом Zeitgeist. В камеру вторгаются ненужные бытовые детали. Столица «большевистской России» показывает нам свои будни и праздники, далёкие от сталинских парадов 1930-х. Лица простых москвичей 1920-х соседствуют здесь наравне с главными героями.

Ближайшим кинематографическим аналогом получившейся картины можно назвать «Людей в воскресенье», созданных Куртом и Робертом Сьодамаками, Фредом Цинеманном и Рохусом Глизе по сценарию Билли Уайлдера. Здесь тоже кучка великих смогла поймать очарование уходящей эпохи. Впрочем, полная аналогия невозможна. Для «Людей в воскресенье» характерна почти строгая документальность, история, рассказанная немцами, легка, лирична и почти необязательна. В «Доме на Трубной» властвует эксцентрика, советский монтаж (чего только стоят цены парада по случаю выборов в Моссовет) и вполне понятный нарратив о классовом противостоянии. Однако нарратив этот подан в мягком, комическом ключе.

Голиков — не то чтобы страшный эксплуататор. Он скорее растяпа и самодур. Не желая брать прислугу из профсоюза, он вынужден сам обслуживать себя и свою жену, делая это самым жалким образом: каша у него выкипает, а тарелки бьются. И хочется ему быть «барином», но как только Параша начинает его так звать, сразу понимаешь всю нелепость его притязаний. Ну какой из парикмахера барин? Единственный раз, когда Голикову довелось играть роль классического эксплуататора — его почти сразу же побили. Да и соседи Голиковых — вовсе не нэпманы. Вроде и костюмы, и пенсне — все как у людей, но выглядят они как-то смешно и потрёпанно. Это тебе не господа из рестораций, знакомые по другим советским фильмам того периода (взять хотя бы некоторых героев «Проститутки» Фрелиха, сценарий для которой, кстати, писал Шкловский). То есть фактически, речь идёт не столько об эксплуатации какими-то классово чуждыми элементами, сколько о непонимании некоторыми советскими гражданами природы нового государства.

Дом на Трубной. Реж. Борис Барнет, 1928

Вокруг НЭП, и хочется немножко буржуазности, благо деньги на неё уже появились, но буржуазность эта понимается в весьма традиционных, старых формах, которые в новом исполнении выглядят слишком комично. И хотя рядом со старым, рядом с пенсне и прислугой соседствуют месткомы и профсоюзы, новое не вполне утвердилось в своих правах — не случайно в одной из сцен герои вешают на стенку портрет Калинина и старательно выводят под ним: «Бухарин». Главная особенность «Дома на Трубной» в том, что его авторам удалось уловить это бесконечное соединение элементов старого и нового, которые спустя почти сто лет кажутся отличительной особенностью тогдашней жизни. Не случайно на афишах фильма изображён Голиков, сидящий в старомодном экипаже, перекрывающем дорогу автомобилю. Старый, привычный быт ещё слишком силён.

Вот и Параша, только что приехавшая из деревни, усваивает новое очень условно. Очевидно, что ей нравится ходить с красными флагами и петь в общем хоре, однако к концу фильма с ней не происходит некоего глубинного превращения, которое, например, произошло с Хмырём из «Счастья» Александра Медведкина. Она не меняет платок на модную в 1920-х косынку, оставаясь всё такой же весёлой девкой из деревни, хотя и выучившей пару новых слов.

Нет, история здесь ещё не прояснила эпоху и её персонажей окончательно, и лишь в конце появляется фигура человека из органов, который сообщает нам, что за некоторые проступки иногда нужно посидеть. Оговоримся, в этой фигуре нет ничего страшного или зловещего, но сейчас, из 2014 года кажется, что это финальное явление предвещает скорый конец 1920-х, и отмену всего старого, которому предстоит переплавка в печах грядущей сталинской модернизации. Сейчас, надпись «Бухарин» под портретом Калинина ещё может вызвать у зрителя улыбку, но скоро за такое нужно будет посидеть.

Подобно тому, как «Люди в воскресенье» кажутся последними лучами умирающей веймарской Германии, «Дом на Трубной» кажется реквиемом по эпохе НЭПа, с её бесконечной многоголосицей и надеждой на скорое счастье.

Но это всё какая-то историософия. Для зрителя же важно, что «Дом на Трубной» — это пёстрое и весёлое кино, которое так приятно смотреть из нашего пёстрого и до конца не прояснённого времени.


Читайте также

Сообщить об опечатке

Текст, который будет отправлен нашим редакторам: