Русский тренер: Долгий путь к человеку
«Тренер». Реж. Данила Козловский. 2018
Если бы действие фильма «Тренер» происходило не в год чемпионата мира в России, а лет за 10 до того, Данила Козловский вряд ли бы снял в главной роли себя. Еще недавно представить молодого человека чуть старше 30 лет в хорошем костюме и с модной стрижкой на бровке футбольного поля было решительно невозможно; собирательный образ тренера сформировался в послевоенные советские годы и не менялся десятилетиями — вплоть до того момента, когда в Россию начали приезжать иностранные специалисты.
Тренер как завхоз
На Олимпийские игры 1952 года сборную СССР вез Борис Аркадьев — один из самых известных тренеров в истории советского футбола, специалист по тактике мирового масштаба, которого хорошо знали на Западе. Аркадьев, впрочем, ехал не обмениваться опытом, а исполнять приказ выиграть Олимпиаду. Перед матчем с Югославией тренеру и игрокам зачитали телеграмму от Иосифа Сталина, в которой говорилось, что сборная несет ответственность за результат и обязана победить — в первую очередь из-за разорванных на тот момент дипломатических отношений между СССР и Югославией. Однако советские футболисты проиграли. За это Аркадьев — безоговорочно лучший тренер страны — был лишен звания заслуженного мастера спорта и дисквалифицирован на год. Вернуться к работе и восстановить звание он смог только после смерти Сталина.
Борис Аркадьев (на скамье слева)
Советский спорт был политизирован не только на уровне национальных сборных, но и клубных соревнований: ЦСКА управляла армия, «Динамо» находилось под контролем МВД, другие клубы были приписаны к предприятиям, и деньги на содержание футбольной команды всегда выделялись какой-либо администрацией — городской, областной, республиканской. Таким образом, тренер команды помимо своей основной функции (готовить футболистов к матчам) всегда был связующим звеном между покровителями клуба и его работниками; он лично отвечал за результат, распределял деньги, квартиры, машины и другие материальные блага — и зачастую превращался из футбольного тренера в заведующего футбольным хозяйством. Порой эти административные качества были даже важнее тренерского мастерства.
Таким образом, для футболистов тренер становился едва ли не главным человеком в жизни, а для некоторых даже превращался в фигуру отца. От него часто зависела не только спортивная карьера, но и судьба игрока — футбол в советское время был хорошим социальным лифтом, способным подкинуть человека на несколько этажей вверх, а вот высадка из него обычно приводила к распределению на низкоквалифицированную работу, алкоголизму и забвению. Такую ответственность брали на себя в первую очередь серьезные, жесткие, контролирующие, амбициозные люди; дистанция между тренером и игроками была настолько велика, что они боялись с ним разговаривать и предпочитали просто молча выполнять указания. Тяжелый взгляд, сильная рука, хлесткое слово — таким, например, были главные позднесоветские тренеры Константин Бесков (московские «Динамо» и «Спартак») и Валерий Лобановский (киевское «Динамо»). Сами игроки вспоминали, что при виде Бескова с тренировочной базы убегали собаки.
Константин Бесков
Любопытно, что такая система давала шанс советским тренерам попробовать себя за рубежом — разумеется, не в капиталистической Европе, а в странах-симпатизантах СССР, где к ним относились как футбольным миссионерам, создавали условия для работы и следовали всем инструкциям. Бывший вратарь и будущий телекомментатор Владимир Маслаченко в середине 70-х тренировал сборную Чада, Виктор Бондаренко работал в Мозамбике и Анголе, а Валерий Непомнящий потряс мир на ЧМ-1990: сборная Камеруна под его руководством обыграла Аргентину с Диего Марадоной и дошла до четвертьфинала. Менее известные специалисты работали в Бирме, Афганистане, Эфиопии, Албании, Ираке, Иране и на Кубе.
Образ футбольного тренера-мудреца и тренера-диктатора, наделенного властью и ответственностью, практически не отражен в советском кинематографе — возможно, потому, что снимать серьезное художественное кино про футбол никто не хотел, а в развлекательном куда интереснее было показывать игроков. Во «Вратаре» (1936) по сценарию Льва Кассиля все игроки — любители, тренер им толком и не нужен, а в «Запасном игроке» (1954) герой Георгия Вицина добивается успеха во многом вопреки желанию тренера.
Эволюция тренера в человека
Олег Романцев
После распада СССР игроки начали уезжать в Европу, в российском футболе появились деньги частных инвесторов, и система стала чуть более гибкой и открытой, хоть и не всегда функционирующей как надо. Зато тренеры потихоньку начали выходить в публичное поле: они не стеснялись делать громкие заявления в прессе, близко общаться и даже дружить с игроками, рассказывать о своей работе. Самый титулованный тренер 90-х Олег Романцев стал по-настоящему популярным не только потому, что московский «Спартак» под его руководством отлично играл в первенстве страны и европейских турнирах, но и потому, что Романцев был похож не на партийного бонзу, как послевоенные тренеры, а на обычного русского мужика. Он выкуривал пачку сигарет за матч, проводил все свободное от работы время на рыбалке, а в 2001 году пришел на пресс-конференцию нетрезвым — и произнес трогательную 20-минутную речь, по ходу которой выдал бессмертную цитату об одном из своих игроков: «Ну как я его выгоню? Он же хороший!». В каком-то смысле Романцев так же очеловечил профессию футбольного тренера, как Борис Ельцин — должность главного человека в стране.
Многие из российских тренеров, конечно же, сохранили признаки тренеров советских — они по-прежнему делали ставку на жесткую дисциплину в работе с футболистами и не хотели никому уступать управление экономическими процессами (в европейских клубах этим часто занимается не тренер, а спортивный директор). Однако новым историям успеха стали сопутствовать новые детали. Скажем, тренер Юрий Семин и президент Валерий Филатов в начале 90-х превратили московский «Локомотив» из малоизвестного клуба в один из лучших в России, и в числе причин этой трансформации часто называлась особая атмосфера, которую удалось создать за счет дружбы руководителей и их вовлеченности в жизнь игроков, сотрудников и болельщиков. Невозможно высчитать, как именно пресловутая «семейная атмосфера», которой всегда гордились боссы «Локомотива», повлияла на результаты команды, но отношения внутри нее уже точно не носили односторонний приказной характер. К тому же, Семин был одним из первых российских тренеров-селебрити, который подчеркивал свою дружбу с творческой элитой, актерами и артистами, — и таким образом превращал футбол из чисто спортивного соревнования в массовое развлечение.
Гус Хиддинк
Впрочем, Романцев, Семин, Валерий Газзаев, Курбан Бердыев и другие российские тренеры-победители никогда всерьез не задумывались о работе в сильных европейских чемпионатах — они слишком глубоко пустили корни в местной системе. А вот менталитет следующего за ним поколения тренеров начал меняться после того, как в Россию стали приезжать иностранные специалисты — начиная с голландца Гуса Хиддинка, который в 2006 году сошел с трапа самолета в красных штанах, а через пару лет добился со сборной России лучшего результата в ее истории. Другой голландец, Дик Адвокат, выигрывал с «Зенитом» чемпионат России и Кубок УЕФА, но, глядя на них, новые российские тренеры понимали, что они способны конкурировать с европейцами. 46-летний Леонид Слуцкий, трижды побеждавший в России с ЦСКА, стал первым из российских тренеров, который уехал работать в Англию (выучив язык за полгода), а затем в Голландию. При этом Слуцкий не считает работу в Европе по умолчанию более престижной, чем в России — он скорее не видит границ в новом футбольном мире и хочет добиваться успеха там, где может; точно так же, как герой Данилы Козловского идет к победе с провинциальным «Метеором». Если учесть, что самым массовым российским фильмом про футбольного тренера была картина «Выкрутасы», где Константин Хабенский стал тренером по недоразумению и пытался проигрывать матчи, а не выигрывать их, то можно сказать, что Козловский впервые героизировал этот образ в кино — как раз накануне расцвета реальных российских тренеров новой формации.
