Финляндия как всегда
С 26 ноября по 3 декабря 2021 года в «Пионере» идет фестиваль финского документального кино, на котором, помимо прочего, покажут фильм-эссе Петера фон Бага «Хельсинки, навсегда» (его представит Борис Нелепо). А пока можно прочитать интервью, взятое Натальей Шараповой у режиссера в 2012-м году в Роттердаме, где была организована специальная ретроспектива в его честь.
Я хотела переадресовать вам вопрос, который вы сами задаете героям фильма «Соданкюля, навсегда»: каким был ваш первый кинематографический опыт?
В первый раз я был в кино со своими одноклассниками. Это была школьная экскурсия и действительно моя первая встреча с кинематографом: дома телевизора не было. Фильм назывался «Скотт Антарктический» Чарльза Френда про экспедицию на Южный полюс (этот фильм, кстати, упоминается в британском сериале Monty Python).
И что вас заставило выбрать своим поприщем кино, а не антарктические исследования?
Я нигде специально не изучал режиссуру или киноведение. Был самоучкой всегда. В возрасте 13 лет я очень заинтересовался кино, а в 16 уже писал рецензии на фильмы в местную газету. Я много снимал, но всегда считал себя около-кинематографическим работником: я всю жизнь очень много писал про кино. Чем больше я работал, тем больше узнавал: особенно меня образовала работа в Финском киноархиве. Я отбирал фильмы для фестивалей, сейчас тоже работаю с двумя — Midnight Sun в Лапландии и Il Cinema Ritrovato в Болонье, Италия. Но это все организаторская и искусствоведческая деятельность, о том, что я снимаю кино, большинству моих из-за рубежа коллег не было известно. Я никогда не относился к своему творчеству серьезно, и просто поражен фактом состоявшейся ретроспективы.
А вы довольны тем, как сделана ретроспектива?
Я очень благодарен Роттердаму за то, что было сделано. Большинство показанных фильмов никто, кроме финнов, не видел. Роттердамский фестиваль сделал для них титры, договорился с Финским фондом развития кино о предоставлении пленок. И Олаф Мёллер проделал потрясающую работу по отбору. Какие-то из фильмов, которые я и мои финские зрители назвали бы в моем творчестве центральными, он не выбрал, но это потому, что они очень близки именно финской культуре, и за пределами Финляндии их значение никому не понятно.
Расскажите о трех фильмах других финских режиссеров, которые вы отобрали в программу.
На самом деле их отобрал Олаф: самым важным кажется фильм Микко Нисканена «Восемь смертельных выстрелов», про самогонщиков. Его впервые показывают за пределами Финляндии, а это, в общем, шедевр. Я рад, что его увидит международная публика. Отчасти мы выбрали его потому, что здесь показывают мой фильм про самого Нисканена. Нисканен, кстати, учился во ВГИКе, и его ранние фильмы носят на себе печать увлечения Тарковским. На другом фильме программы — «Время роз» (режиссер Ристо Ярво) — я был одним из сценаристов. Это кино о женщинах легкого поведения и отношении к ним общества семидесятых. Когда-то я очень любил его, но сейчас он мне абсолютно неинтересен. Сам бы я его не отобрал. И третий — это музыкальная комедия о поющем таксисте SF-Paraati (режиссёр Юрие Норта) — очень популярная в Финляндии.
Это показательно: мы всегда приходим к главному через большое количество проб и ошибок.
Фильм о Микке Нисканене вам заказало телевидение?
Нет, я знал его лично, и он попросил меня сделать о нём фильм. Он видел мои документальные фильмы о финских актерах и, будучи нарциссом, захотел собственный кинопортрет. Через десять лет после нашего разговора он умер, а я так и не начал этот проект. И еще через десять лет после этого я, наконец, выполнил обещание и закончил картину. Я рад, что так долго его делал. Если бы я торопился, фильм был бы слабее. А так я смог что-то все-таки понять, как-то по-другому на него посмотреть.
Как к вам приходят идеи фильмов?
Обычно это просто какая-то случайная мысль, которая меня постепенно полностью захватывает. Я не пишу сценарии как таковые, много писать я начинаю только уже во время съемок. Например, в случае с «Хельсинки, навсегда» у меня были огромные тетради с пометками, что и когда использовать. «Хельсинки, навсегда» построен как коллаж, там обильно цитируются другие фильмы. Недавно я сел перечитывать свои пометки и понял, что ни одного из отрывков, перечисленных в моем изначальном списке, в фильме нет. Это показательно: мы всегда приходим к главному через большое количество проб и ошибок.
Вообще, фильмы, которые я цитирую, необязательно являются шедеврами. Но они представляют культурологический интерес для финского общества. Я просто чувствую, что они очень хорошо отражают душу народа. Я бы даже сказал, что я намеренно выбираю не шедевры, которые возвышаются над культурой, а весьма средние фильмы. Например, фильмы про вторую мировую войну. Даже самые худшие из них финны смотрели по миллиону раз.
В ретроспективе показали ваш единственный полнометражный художественный фильм «Граф», который мне показался одним из лучших фильмов фестиваля. Расскажите, как вы над ним работали?
Я прочитал в газете про некоего жулика по прозвищу Граф, который знакомился с женщинами, делал им предложение, а потом сбегал с деньгами. Меня почему-то очень привлекла эта история. По фильму видно, что я симпатизирую главному герою, его вульгарности и аморальности, хотя не хотел бы я быть на месте одной из его 38 невест или единственной законной супруги. Я его нашел уже после тюрьмы, и он сразу загорелся идеей фильма. Актер он от Бога.
Как приняли фильм в финском обществе?
Саму фигуру Графа финны воспринимали с глубочайшим презрением. Фильм ждало экономическое фиаско, хотя продюсеры были уверенны в успехе. Мне кажется, причиной было то, что главный герой и его история воспринимались как нечто низкое, недостойное того, чтобы платить деньги. Многие писатели встали на мою сторону и защищали этот фильм. Но им он казался интересным с позиций киноязыка. Он действительно довольно нетривиально снят и неудивительно, что разглядели это именно писатели. Но в остальном дела шли настолько плохо, что я начал подумывать о том, чтобы навсегда забросить кинематограф. Собственно, этот фильм решил мою кинематографическую судьбу: я пообещал себе никогда больше не снимать игровые фильмы. Многие друзья мне тогда говорили, чтобы я не отчаивался, что фильм со временем сможет найти своих зрителей. Мне радостно, что некоторым людям здесь он нравится.
Я просто не думал, что обо мне вообще где-то что-то написано.
А что было после этого провала?
Я решил себя добить и снял еще один провальный фильм про певца Олави Вирта. Я показал Олави Вирта уже немолодым человеком, в плохой форме, и зрители этого не поняли. Я предъявил им легендарного человека в совершенно неподобающем виде. А мне до сих пор кажется, что это самый лучший мой фильм. После него телевидение перестало финансировать мои работы, и мне пришлось замолчать на семь лет. А после возвращения я был уже другим человеком. Наверное, гораздо менее интересным. Я гораздо больше стал интересоваться финской историей и начал делать фильмы-коллажи о важных событиях и людях.
Из фильмов раннего периода здесь показывают ваш короткометражный фильм «Карманный меценат».
Да, это вывернутое название одного из главных фильмов Робера Брессона «Карманник». Это был шуточный фильм. Мы его снимали с моим другом на 8-миллиметровую камеру. Мне вообще поразительно, что такое могут показывать на кинофестивале. Фильм про молодого человека, который выбирает своей миссией подкладывать людям деньги в карманы. Его было очень весело снимать. Мы шатались по улицам. Подкладывали деньги прохожим.
У вас очень много фильмов, связанных с историей, со второй мировой войной. С чем это связано? Считаете ли вы, что фильм — это наиболее удачный способ писать историю?
Меня всегда интересовала история, хотя я и не историк и даже не пытаюсь им притворяться, у меня нет достаточного образования. Но фильм — это неофициальная история, история каждодневности. У меня, например, много фильмов про культуру танго. Танго, как, я уверен, вы знаете, в Финляндии очень популярно. Я считаю, история танго и история шлягеров — это тайная история народа. Самое серьезное историческое исследование я делал в фильме «Человек в тени», который, наверно, будет ближе всего русской аудитории. Это фильм о финском коммунисте Отто Куусинене, который бежал в Советский союз и стал там влиятельной партийной фигурой. Он работал со Сталиным и Хрущевым, потерял в чистках отца и вторую жену, отрекся от обоих. Он возглавлял марионеточное правительство Карелии… Очень неоднозначная фигура, отчасти забытая, отчасти ненавистная для финнов. Кроме всего прочего у него была своя собственная финская теория коммунизма, замешанная на Калевале.
Я знаю, что вы редактировали книгу Андре Базена. Интересно, как вы относитесь к его теории реализма, теории авторского кино?
Да, в Финляндии вышло три издания, и все они отличались от канонического французского «Что такое кино?». Выпустить издание нам помогал Франсуа Трюффо, для которого Базен был как отец. Что касается теории, я никогда об этом не размышлял, я всегда старался избегать теорий, но вот я сейчас думаю, что строил свои фильмы с верой в то же, во что верил Базен: что глаз камеры может быть проницательнее и объективнее человеческого. Я не готов пойти в теории реализма кино так же далеко, как Базен, но, вообще, взгляды на кино у нас схожие. А как вы узнали, что я редактировал Базена?
Это написано на сайте Финского киноархива. А что, информация должна быть засекречена?
Нет-нет, я просто не думал, что обо мне вообще где-то что-то написано.
К сожалению, русского никто не знает, а ведь мы соседи.
Вот уже 25 лет вы делаете фестиваль Midnight Sun, о котором вы недавно сделали фильм «Соданкюля, навсегда». Как вы решились на такое предприятие?
Я делаю этот фестиваль с братьями Каурисмяки, и нашей основной идеей было создать новую, совершенно особенную фестивальную динамику: без красных дорожек, звезд, пресс-конференций. На многих фестивалях приглашенные режиссеры чувствуют себя машинами по выдаче шуток и звонких цитат. Мы хотели создать более расслабленную атмосферу, большая часть событий происходит на природе. Мы приглашаем туда гостей как хороших и приятных людей, а не как звезд. Одной из моих задач было показать публике фильмы режиссеров соцлагеря. Их имена практически никто не помнит, а там было много всего интересного. То, что переживали эти страны и ваша страна несравнимо с нашим опытом. Марлен Хуциев, Миклош Янчо — эти режиссеры должны быть изучены. Наверно, для меня основной идеей было выстроить диалог между Западом и Востоком, посмотреть на причины нехватки свободы что тут, что там (Запад тоже, как известно, несвободен, просто по другим причинам).
А насколько в Финляндии известно русское кино?
В Финляндии, как и везде, смотрят американское кино, но возможность смотреть хорошие русские фильмы всегда была. Я очень благодарен судьбе за то, что мне довелось работать в Финском киноархиве и устраивать там ретроспективы. Каждые 3-4 месяца мы приглашали нового режиссера. В их число вошли великие русские, такие как: Трауберг, Козинцев, Юткевич, Медведкин, Донской, Хейфиц и многие другие. Всех их я знал лично и имел возможность подолгу общаться. Мой главный интерес в российском кино — это Евгений Бауэр, возможно потому что его фильмы отражают период, когда в России жил мой дед и отец. Мне жаль, что меня не учили русскому. Не по идеологическим соображениям, а просто потому, что не считали необходимым. Сейчас в Финляндии говорят по-фински и по-английски. К сожалению, русского никто не знает, а ведь мы соседи.
В вашем последнем фильме «Осколки» вы много говорите про такой финский протосюжет, как «Юха». Почему, с вашей точки зрения, эта история настолько популярна?
Аки Каурисмяки говорил, что «Юха» — это самый сильный треугольник в истории всемирной литературы. Поэтому, наверно, его и переснимали четыре раза. Драматизма этому сюжету добавляло то, что автор «Юхи» Юхани Ахо описал свою собственную жизнь. Он был влюблен в сестру своей жены, у них был ребенок. Каким-то образом семья смогла это пережить. А потом эти дети, двое сводных братьев от двух сестер, стали ведущими документалистами и лучшими друзьями. Единственной жертвой в итоге стала семейная жизнь Юхани Ахо, в фильме я цитирую его письмо жене, которое мне кажется необычайно красивым и лиричным.
А у вас не было желания переснять «Юху»?
О, нет. Мне кажется, у меня нет достаточной квалификации для игрового кино. Меня всегда интересует документальный аспект. Драматургия, которая является стержнем игрового кино, она ведь есть и в документальном кинематографе тоже. Например, когда берешь интервью, работаешь с собеседником почти так же, как с актером. Но я всё-таки убежденный документалист.
Когда в прошлом году объявили, что Годар снял «Социализм», я подумал: «Вот, негодяй, это же самое лучшее название и тема».
При этом в ваших фильмах очень много игровых элементов, прежде всего ирония в подаче материала.
Да, ну я всё-таки всю мою жизнь изучал художественную литературу, так что это не удивительно. В моих фильмах много неприкрытой игры. Это авторское документальное кино, без претензий на объективность. Меня очень интересуют звезды, интересные личности. Что делает этих людей знаменитыми? Что в них особенного? Что делает их больше, чем жизнь? Я интервьюировал многих известных личностей в истории Финляндии: Олави Вирта — символ финского танго, Рауто Варро — певец, актер и олимпийский чемпион. Важно при этом не разгадать случайно этот секрет звездности, любое обоснование может лишь развеять миф.
Я хотел бы думать, что занимаюсь в кино тем же, чем Бальзак занимался в литературе: пытаюсь создать «человеческую комедию», максимально очеловечить историю. У меня на телевидении есть фильмы по 12 и по 14 часов. Бальзаковские по масштабу, если хотите. Если вы посмотрите на структуру «Хельсинки, навсегда» или «Осколков», то поймете, что это как французский новый роман. При этом я надеюсь, что за мыслью в этих фильмах не сложно следовать.
После «Хельсинки, навсегда» и «Соданкюля, навсегда» вы собираетесь ещё что-нибудь увековечивать?
Петер фон Баг — Поиск счастья
Я даже не знаю, почему я их так похоже назвал, это же совершенно разные проекты. Так что, наверное, продолжений не будет. Мне предстоит творческая пауза: финское телевидение решило прекратить финансирование режиссеров-фрилансеров, и теперь непонятно, что будет дальше. Впрочем, последние 10 лет были настолько напряженными, что я действительно хочу отдохнуть. Если говорить о творческих мечтах, то — это я рассказываю только вам, как русскому журналу — у меня есть одна тема для документального кино. Когда в прошлом году объявили, что Годар снял «Социализм», я подумал: «Вот, негодяй, это же самое лучшее название и тема». Потом, когда оказалось, что его работа называется «Фильм: Социализм» я вздохнул с немалым облегчением. Продолжаю спокойно жить мечтой о социализме.
Читайте также
-
Музыка, рождающая кино — Рюсукэ Хамагути и Эико Исибаси о фильме «Зло не существует»
-
Наур Гармелия: «Мы не могли жечь дома, как Тарковский»
-
«Нужен был нереальный реализм» — Тина Баркалая о «Сказках Гофмана»
-
Сесиль де Франс: «Сниматься — настоящий подарок судьбы»
-
«Я хотел понять свое поколение» — Иван Власов о фильме «Дивный мир»
-
«Одинокий Джокер на Голливудском бульваре» — Влад Козлов о фильме «Немая жизнь»