Эссе

Выставка ерунды. Дело с концом


Тигровая акула. Реж. Рене Кардона мл.,1977

В кинотеатрах, специализирующихся на авторском кино, актерские ретроспективы — куда большая редкость, чем режиссерские: если, конечно, поводом не является столетний юбилей смыслообразущего персонажа эпохи вроде Греты Гарбо. Из актеров живых, еще не старых и не обремененных регалиями легенды, на моей памяти такой авторской ретроспективы удостаивался в парижском «Арлекине» Джонни Депп — в 1996 году, когда на протяжении 7 лет косяком шли фильмы, в которых тогда 33-летний актер отвечал за создание ранимого, позерского и отсутствующего нового героя 90-х в не меньшей степени, чем Альмодовар — за создание в своих комедиях нового мира эксцентричной ностальгии, плодами которой наше телевидение питается по сей день.

Еще одну подобную актерскую ретроспективу я застал несколькими годами раньше в кинотеатре «Москва» на Маяковке, не помню, переименованном ли уже на тот момент в «Дом Ханжонкова». Россия в ту пору наверстывала упущенное, глотая накопившиеся за 15 лет латиноамериканские мыльные оперы. Даже у нас, студентов ВГИКа, самую большую толкучку у выхода из Дома кино за автографами вызвал приезд отнюдь не Де Ниро или Жанны Моро, а мексиканской пигалицы Вероники Кастро («Богатые тоже плачут», 1980, «Дикая роза», 1987). Но настоящим взрывом мозга стал уроженец Доминиканской республики Андрес Гарсия в месяцы трансляции теленовеллы «Никто, кроме тебя» (1985). Одаренный крупными и броскими чертами лица, тугими кудрями, вечно полуприщуренными под густыми сросшимися бровями глазами-хамелеонами, податливо зеленеющими на фоне моря и голубеющими на фоне неба, спортивной фигурой, ничего общего не имеющей с гипертрофированными телесами Арнольда и Сильвестра и сигналящей скорее о здоровой и бодрой жизни на свежем воздухе, чем о спортзале, Гарсия транслировал настолько всепроникающее чувство веселой, счастливой, авантюрной и легкой на подъем мужественности, что не заразиться его самоуверенной беспечностью не было ни единого шанса. Как Депп превращал свои фильмы в один непрерывный и очень личный монолог, откликнувшийся в поколении 90-х, точно песни Пугачевой — в позднебрежневском СССР, так Гарсия инфицировал любое кино вневременной животной радостью быть мужчиной, пьянящей как прямой массаж простаты.

Сегодня мы слишком заточены на местных или голливудских идолов, и времена, когда кумиры приходили отовсюду, лишь бы сами они представляли собой высшие образцы человеческого генофонда и персонального обаяния, вспоминаются со сладким сожалением. Андресу Гарсии было немногим за пятьдесят, когда он удостоился персональной ретроспективы в «Доме Ханжонкова»; в фильмах же он и вовсе предстал в самом расцвете сил, от 34 до 47 лет. По большей части ее собрали из советских прокатных копий приключенческих лент: «Золотой пояс» (1975; инфантильное кино для детских утренников, там Гарсия в первую очередь гарцевал, демонстрируя навыки верховой езды), «Избранник Великого духа» (1978; проиндейский вестерн в допотопной эстетике немых фильмов категории «Б» с минимумом диалогов и такого качества, что лучше б ему остаться вовсе бессловесным: единственная причина вернуться к нему сегодня, это посмотреть, как идут актеру бандана и длинные волосы) и амазонские приключения времен каучуковой лихорадки «Бежавшие из ада» (1979). Эту третью картину создал уроженец Канарских островов Альберто Васкес Фигероа. Интересно, что обе его режиссерские работы — эта и «Красное золото» (1978) — шли у нас в прокате, как и картина по его сценарию «По следам беглеца» (1979), тоже о бегстве через джунгли от псов и охранников. Для всех, кому по душе формула неголливудского приключенческого кино конца 1970-х, которую я бы определил как «сладость и жестокость» — сладость подачи и жестокость образов — «Бежавшие из ада» то, что доктор прописал. Вот первые 20 секунд фильма. По речке в джунглях тарахтит пароходик под тентом. Крупный план: итальянская секс-бомба Агостина Белли под вуалью с очень недовольным лицом. Общий план: пироги индейцев. Крупный план: загорелый Андрес Гарсия в соломенной шляпе плантатора и расстегнутой до пупа белоснежной рубахе на месте вперед смотрящего, солнце играет на волосатой груди, он переводит взгляд с Агостины на реку. Крупный план: из реки высовывается крокодил. Крупный план: рубленая топором морда знаменитого в Мексике культуриста Мигеля Анхеля Фуэнтеса — этот тоже плывет с нами. Крупный план: Гарсия уходит в тень. Расклад и состав приключения ясен, и тут начинаются титры, они возникают над снятыми с вертолета с открыточной прозрачностью покачивающейся камерой видами Амазонии и идут на фоне диско-песни с припевом «Manaos! There is one way I’m going today — Manaos! Keep on moving or lose your way. Carrambas!!! If they get us we all are gonna die!», аранжировка и мелодия которой способны заставить «Бони М» повеситься всем коллективом.

Избранник Великого духа. Реж. Родольфо де Анда, 1978

Помимо удовольствия от приключения, где шокирующие сцены поедания гигантских волосатых пауков и убийства фактурного юного красавца, ему — предварительно избавив загорелое тело от рубахи — запрокидывают голову и засовывают в рот трость, по которой в желудок забираются муравьи, укутаны в сладчайшую музыку и сонные натуральные пейзажи Амазонии, для мексиканской публики этот фильм стал долгожданным поединком Гарсии и Хорхе Риверо: второго местного кумира 70-х с фигурой атлета. Он играет бывшего телохранителя плантатора, соблазнившего его трофейную Агостину — символическое похищение славы и статуса первого парня на мексиканской кинодеревне Риверо, который в свой первый фильм был взят исключительно за мускулатуру. Он даже играл в маске, полностью скрывавшей его лицо. Однако Риверо всегда не хватало той самой самоуверенной беспечности, легкости Гарсия, он был на экране серьезен, ответственен и в любви, и в дружбе, и на ринге. Гарсия первым делом от души бьет его мачете по каменному прессу, потом затевает групповое изнасилование Агостины длиной в несколько суток, в котором участвует вся плантация, кроме Риверо, которому запрещено к ней приближаться, а в итоге придумывает привязать его к деревянной доске с прорезью для члена и тестикул, чтобы пустить на ней вниз причиндалами по реке, наводненной пираньями. Увы, Риверо с Агостиной успеют бежать, так и не дав нам на это полюбоваться — правда, она в итоге забеременеет после той свары и будет избавляться от плода в джунглях неким древним индейским способом — но и актерская победа, и сюжетная физическая расправа останутся за Гарсией. Он, конечно, играет злодея, но злодея виртуозного и победительного по сути своей. Риверо с топорным выражением благородного героя поднимает на бунт против плантаторов всю Амазонию, действуя по понятиям; Гарсия до конца выдерживает тон хозяина положения, мужчины, полагающегося не на организованный гнев масс, а на личную импровизацию животного быстрого реагирования.

В той ретроспективе Гарсии были и две ленты, в срочном порядке приобретеннные одним из бесчисленных тогдашних кинопрокатных кооперативов: это секс-комедии с кричащими названиями «Секстое чувство» (1981) и «Слесари и старлетки» (1988). В 1973 году возник первый массовый журнал, эксплуатирующий мужскую сексуальность, — Playgirl. В случае самых борзых, привыкших к любви — что для мальчика является залогом душевного здоровья, — осмысленно эксплуатирующих свое обаяние кинозвездах-мужчинах это стало прорывом для хулиганистой стороны их мальчишеской натуры: они бросили испытующий взгляд и сорвали одежды. В недавней «Афере по-американски», в сцене, где героиня Эми Адамс приходит устраиваться в редакцию журнала, чтобы отнести действие этой сцены к 1973 году, Дэвид О. Рассел вешает на стену гигантский разворот из тогдашнего сенсационного номера Cosmopolitan, на котором возлежит, сверкая улыбкой, усами и мохнатыми ногами и грудью Берт Рейнольдс — первый голливудский кумир, снявшийся обнаженным. Свободный от оков одежды и предрассудков красавец-хулиган: таков был образ времени, и это говорит о нем прекрасно. По сей день новые звезды исполняют свои лучшие роли в фильмах, апеллирующих к этому хулиганскому началу их славы: Марк Уолберг, в 20 лет сверкавший ягодицами на своих рэп-концертах и фотографиях Энни Лейбовиц и записывавший дразнящие видео с тренировками, как актер встал в фокус в «Ночах в стиле буги» (1997) о порно 70-х, Ченнинг Татум зацементировался на пьедестале звезды первой величины, воссоздав свое стриптизерское прошлое в «Супер Майке» (2012). Гарсия первым из мексиканских актеров охотно испытал свою неотразимость, снимаясь обнаженным сперва в журналах, затем в кино. На экран он пришел уже 26-летним. До 16 лет бродил с родителями из Санто-Доминго в Чили, из Аргентины в Мексику, а там, бросив университет, рванул на заработки в Акапулько. Одному Богу известно, чем он промышлял, хотя среди перечисляемых занятий, значились водолаз, телохранитель, боксер и проводник в сельве. В конце 1970-х он стал первым — и по сей день единственным человеком — который прокатился на лимонной, бычьей, голубой и тигровой акулах. Этот период его жизни связан с Рамоном Браво — бывшим пловцом, представлявшим Мексику на Олимпиаде, а затем увлекшимся океанографией, подводными съемками и, в особенности, акулами. Их дружба и интересы, которыми Браво заразил Гарсию, подарили миру три необычайных фильма, созданных в конце 1970-х режиссером Рене Кардоной-мл., я называю их «акульей трилогией». Во всех главные роли играл Гарсия, а Браво осуществлял подводные съемки, запечатлевшие Гарсию за убийством акул: первая из них представляла собой экранизацию романа Браво и ту самую картину, где Гарсия за два часа провел в одежде от силы минут десять и попрал последние бастионы ханжества мексиканского кино, помахав с экрана своим членом. Фильм назывался просто: «Тигровая акула», — и вышел на экраны в 1977 году.

Гарсия играет мужчину, который переезжает с курорта на курорт, соблазняя отдыхающих американок: он живет за их счет, часто ласково уводя из их рук куда более толстую пачку купюр, чем та, которую они рассчитывали оставить ему на память. На одном из пляжей он знакомится с восхитительно зеленоглазой героиней Фионы Льюис («Каскадеры»), которая уже обзавелась мексиканским ухажером: бизнесмена, которого нашли в его офисе без сознания после седьмой за утро чашки кофе и третьей пачки сигарет. Врачи констатировали нервный срыв, и друзья предложили ему погостить месяца три на его яхте. Первым делом, оказавшись на этой яхте, бизнесмен заказывает шесть ящиков крепкого спиртного, а Гарсия с утра надевает без спросу его плавки и, в ответ на недовольство этой выходкой, предлагает расслабиться и не париться. Начинается кино в стиле фанк, где есть акула-людоед и один из самых необычных сюжетов о лете свободной любви, которое становится летом любви единственной. Это не эротическое кино, здесь нет этих дурных сцен, где кто-то на кого-то залезает, дергается и принимается учащенно дышать. Это скорее кино без одежд — герои проводят время совершенно голые; в одной из сцен голый Гарсия подает на борту яхты шампанское, приладив бутылку в паху. Сладость превращается в горечь, когда один за другим герои становятся кормом гигантской акулы, в то время как на смену беспечному сексу приходит сильная любовь, и они не знают, что будут делать с ней, когда закончатся каникулы; когда одинокий герой возвращается на берег, лишившись своих любимых, там продолжаются ночи в стиле «буги», только теперь у них совсем иной привкус: они продолжаются словно на автомате. Если раньше, приходя вечером в ресторан или гамачный лагерь, он жил настоящим и знал, что впереди будущее, теперь его жизнь осталась в прошлом, и прошлое это отравлено ядом любви — чувства, которому неизбежно приходит конец.

Андрес Гарсия

Гарсия взаправду ныряет и убивает акул: это придает всем трем картинам непривычный облик подводного «синема верите». То ли в этой картине, то ли в следующей — «Бермудском трегольнике» (1978) — звучит фраза «Что бы сказал на это Жак-Ив Кусто?» Он ничего бы не сказал, как известно всем, кто видел созданную Кусто в содружестве с Луи Маллем картину «В мире безмолвия», удостоенную «Золотой пальмовой ветви» в 1956 году: там есть сцена где команда Кусто приманивает к кораблю и глушит по башке лопатами стаю акул, а авторский закадровый текст сводится к нехитрому и такому здравому: «Моряки всю жизнь ненавидели акул».
«Бермудский треугольник», на мой вкус, наименее оригинальный фильм трилогии, но провести пару часов на борту пароходика, следующего в эпицентр необъяснимых исчезновений под музыку маэстро Стельвио Чиприани, в компании Гарсии, Джона Хьюстона, Марины Влади и Клодин Оже в непременных для того времени расшитых халах-балахонах — для поколения 40-летних это медовое путешествие в детство, когда экран пестрил экранизациями Питера Бенчли и дремучими загадками вроде затонувшей Атлантиды, одержимости дьяволом и «Десяти негритят» (все эти мотивы сплетены в сюжете картины), упакованными в суперсовременные образы аквапланов, центров управления полетами, терракотовых корфов от Hermes, водолазных костюмов, отсутствия костюмов вообще и новых аранжировок, где в слаженное звучание струнных уже вживляется пульс компьютера. Так же как и в случае с «Тигровой акулой» мне не хочется раскрывать сюжет — уж больно непредсказуема фантазия авторов — но, если первый акулий фильм это эскапистская баллада о любви во времена сексуальной революции, то второй — настоящая морская сказка, от которой несет скрипящими мачтами и гнилыми корпусами затонувших кораблей, мороком древнего ужаса перед океаном. Мальчика Билли, который считает, что быть моряком стоит ради девушки в каждом порту, играет 9-летний сын Гарсии, в будущем — модель и звезда хоррора и эротики; отдельное удовольствие — смотреть, как папаша в голубых джинсах на желтом ремне выслушивает секс-фантазии сына, щурясь на солнце и разглядывая под расслабленную музыку Чиприани звездочку итальянских секс-комедий Глорию Гвиду, устроившуюся на палубе в цыплячьем купальнике на фоне стакана с цыплячьего цвета апельсиновым соком. Ужасно прет от того, что тогдашнее приключенческое кино было в первую очередь приключением для самой съемочной группы, которая не торчала в павильоне на фоне голубого экрана, а по-настоящему болталась в море, спускалась на дно, била акул — переживала приключение, на которое стоило взять 9-летнего сынишку. Те из нас, кому не повезло быть детьми Гарсии (а их у актера 16), разделяли их счастье, наблюдая их приключение на экране.

Третий фильм — «Циклон» (1978) — начинается так, как по всем законам заканчиваются фильмы катастроф. На побережье внезапно обрушивается циклон, и вдали от берега в море терпит крушение самолет (выживают девять человек), остается без топлива туристический пароходик (им управляет Гарсия) и дрейфует лодка с рыбаками. Катастрофа сходит на нет через полчаса. Кровавая баня, когда встретившиеся на туристском пароходе бедствущие, стремятся залезть на борт спасательного акваплана, а стая акул жрет всех, кто не успевает вылезти из воды, занимает минут семь в конце двухчасового фильма. Полтора часа — это изнурительное, под монотонный плеск воды и скрип днища, испытание человека. Проходят дни, люди изнурены жаждой, голодом, пеклом. Тем временем жизнь идет своим циклом: кто-то умирает, беременная женщина рожает, людей пугает и нервирует смерть, в то время как чудо рождения обнадеживает и дарит умиротворение. Свою трилогию Кардона, Браво и Гарсия завершают исследованием основы основ: жизни и смерти. И на что пойдет, а на что не пойдет человек, оказавшись в ситуации такого очищенного животного опыта. Какие ценности имеют отношение к морали, какие — среди бедствующих священник в исполнении Артура Кеннеди — не более чем бессмысленные табу, умноженные в сознании человека христианской культуры страшными глазами, которые таращат с образов святые.
Любовь, мифы, смерть — в акульей трилогии три главных столпа жизни становятся объектом внимания авторов, имеющих нетривиальный взгляд на эти вещи, но ставящих в своем опыте благородную цель: определения здравости в нездоровой ситуации. А ведь парни всего-навсего хотели понырять с акулами и пощекотать нервы (а когда и яйца) неискушенных мексиканцев. Вот из таких простых идей и рождаются неглупые фильмы: «Рокко и его братья», по признанию самого Висконти, стали результатом его давнишней мечты снять боксерское кино. Конечно, для их создания если что и нужно, так это именно крепкие яйца. Но как раз с ними, как мы видели в «Тигровой акуле», у Андреса Гарсии все в порядке.


Читайте также

Сообщить об опечатке

Текст, который будет отправлен нашим редакторам: